Page 34 - Петр Первый

– Маманя, некогда, маманя, потом…
Он убежал. Царица долгим вздохом проводила сына. Зотов, сотворив крестное знамение,
вынул из кармана гусиное перо и ножичек и со тщанием перо очинил, попробовал на
ноготь. Еще раз перекрестясь, с молитвой, отогнул рукав и сел писать полууставом:
«Божьею милостью, мы, пресветлейший и державнейший великий государь, царь и
великий князь Петр Алексеевич, всея Великия и Малыя и Белыя России самодержец…»
Царица от скуки взяла почитать Петрушкину учебную тетрадь. Арифметика. Тетрадь – в
чернильных пятнах, написано – вкривь и вкось, неразборчиво: «Пример адиции… Долгу
много, а денех у мена менше тово долгу, и надобает вычесть – много ли езчо платить. И
то ставися так: долг выше, а под ним денги, и вынимают всякое исподнее слово ис
верхнева. Например: один ис двух осталось один. А писать сверху два, ниже ево единица,
а под единицей ставь смекальную линию, под смекальной линией – число, кое
получится, или смекальное число…»
Царица зевнула, – не то есть хочется, не то еще чего-то…

– Никита Моисеевич, забыла я – полдничали сегодня мы али нет?
– Государыня матушка, Наталья Кирилловна. – Зотов, отложив перо, встал и
поклонился. – Как отобедали – изволили вы почивать и, встав, полдничали, – подавали
вам ягоды с услив-ками, грушевый взвар и мед монастырский…
– И то… Уж вечерню скоро стоять…

Царица лениво поднялась и пошла в опочивальню. Там при свете лампад (окно было
занавешено) у стены на покрытых сундуках сидели злющие старухи-приживалки и
поминали друг другу шепотом обиды. Разом встав, как тряпочные – без костей,
поклонились царице. Она села под образами на веницейский с высокою спинкою стул.
Из-за кровати выползла карлица с гноящимися глазами, по-ребячьи всхлипывая,
прикорнула у государыниных ножек, – приживалки ее чем-то обидели.
– Сны, что ли, рассказывайте, дуры бабы, – сказала Наталья Кирилловна. – Единорога
никто не видел?
Оканчивая день, медленно ударил колокол на вышке дворцовой церкви. В сенях, на
лестницах появились, протирая опух-щие глаза, боярские дети из мелкопоместных,
худородных, – стольники, приписанные Софьей к Петрову дворцу. Был здесь и Василий
Волков, – отец его расшиб лоб о пороги, добился для сына чести. Житье было сытное,
легкое, жалованье – шестьдесят рублей в год. Но – скучно. Стольники спали почитай что
круглые сутки.

Колокол звонил к вечерне. Царя нигде не было. Стольники побрели его искать на двор, в
огороды, на луг к речке. На подмогу им царица послала десятка два мамок поголосистее.
Обшарили, обаукали всю местность, – нет царя нигде. Батюшки, уж не утонул ли? У
стольников дремоту как рукой сняло. Повскакали на неоседланных коней, рассыпались
по вечернему полю, крича, зовя. Во дворце поднялся переполох. Старушонки торопливо
зашептали по всем углам: «Непременно это ее рук дело – Соньки… Давеча какой-то
человек ходил круг дворца… И нож у него видели за голенищем… Зарезали, зарезали
нашего батюшку-кормильца…» Наталью Кирилловну довели этим шепотом зловещим до
того, что, обезумев, выбежала она на крыльцо. Из темных полей тянуло дымком,
тыркали дергачи в сырых ложбинах. Вдали над черным Сокольничьим бором появилась
тускловатая мрачная звезда. Пронзилось тоской сердце Натальи Кирилловны; заломив
руки, она закричала:
– Петенька, сын мой!

…………………………………..
Василий Волков, гоня на коне вдоль реки, наехал на рыбачий костер, – рыбаки
повскакали с испугом, чугунок с ершами опрокинулся в огонь. Волков спросил,
задыхаясь:
– Мужики, царя не видали?