Page 4 - Поднятая целина

осторожно. Середняка ни-ни! В Гремячем — партячейка из трех коммунистов. Секретарь
ячейки и председатель сельсовета — хорошие ребята, красные партизаны в прошлом, — и,
опять пожевав губами, добавил: — со всеми вытекающими отсюда последствиями. Понятно?
Политически малограмотны, могут иметь промахи. В случае если возникнут затруднения,
езжай в район. Эх, телефонной связи еще нет, вот что плохо! Да, еще: секретарь ячейки там
краснознаменец, резковат, весь из углов, и… все острые.
Секретарь побарабанил по замку портфеля пальцами и, видя, что Давыдов встает, с
живостью сказал:
— Обожди, еще вот что: ежедневно коннонарочным шли сводки, подтяни там ребят.
Сейчас зайди к нашему заворгу и езжай. Я скажу, чтобы тебя отправили на риковских
лошадях. Так вот, гони вверх до ста процент коллективизации. По проценту и будем
расценивать твою работу. Создадим гигант-колхоз из восемнадцати сельсоветов. Каково?
Сельскохозяйственный Краснопутиловский, — и улыбнулся самому понравившемуся
сравнению.
— Ты что-то мне говорил насчет осторожности с кулаком. Это как надо понимать? —
спросил Давыдов.
— А вот как, — секретарь покровительственно улыбнулся, — есть кулак,
выполнивший задание по хлебозаготовкам, а есть — упорно не выполняющий. Со вторым
кулаком дело ясное: сто седьмую статью ему, и — крышка. А вот с первым сложнее. Как бы
ты, примерно, с ним поступил?
— Давыдов подумал…
— Я бы ему — новое задание.
— Это здорово! Нет, товарищ, так не годится. Этак можно подорвать всякое доверие к
нашим мероприятиям. А что скажет тогда середняк? Он скажет: «Вот она какая. Советская
власть! Туда-сюда мужиком крутит». Ленин нас учил серьезно учитывать настроения
крестьянства, а ты говоришь «вторичное задание». Это, брат, мальчишество.
— Мальчишество? — Давыдов побагровел. — Сталин, как видно… ошибся, по-твоему,
а?
— При чем тут Сталин?
— Речь его читал на конференции марксистов, этих, как их… Ну, вот земельным
вопросом они… да как их, черт? Ну, земельников, что ли!
— Аграрников?
— Вот-вот!
— Так что же?
— Спроси-ка «Правду» с этой речью.
Управдел принес «Правду». Давыдов жадно шарил глазами.
Секретарь, выжидательно улыбаясь, смотрел ему в лицо.
— Вот? Это как?.. «…Раскулачивания нельзя было допускать, пока мы стояли на точке
зрения ограничения…» Ну, и дальше… да вот: «А теперь? Теперь — другое дело. Теперь мы
имеем возможность повести решительное наступление на кулачество, сломить его
сопротивление, ликвидировать его как класс…» Как класс, понял? Почему же нельзя дать
вторично задание по хлебу? Почему нельзя совсем его — к ногтю?
Секретарь смахнул с лица улыбку, посерьезнел.
— Там дальше сказано, что раскулачивает бедняцко-середняцкая масса, идущая в
колхоз. Не так ли? Читай.
— Эка ты!
— Да ты не экай! — озлобился секретарь, и даже голос у него дрогнул. — А ты что
предлагаешь? Административную меру, для каждого кулака без разбора. Это — в районе, где
только четырнадцать процентов коллективизации, где середняк пока только собирается идти
в колхоз. На этом деле можно в момент свернуть голову. Вот такие приезжают, без знания
местных условий… — Секретарь сдержался и уже тише продолжал: — Дров с такими
воззрениями ты можешь наломать сколько хочешь.