Page 86 - Поединок
P. 86

батальона.  Подполковник  Лех  двинулся  вперед  на  костлявой  вороной  лошади,  в
               сопровождении Олизара. У обоих шашки «подвысь» с кистью руки на уровне лица. Слышна
               спокойная  и,  как  всегда,  небрежная  команда Стельковского.  Высоко над  штыками  плавно
               заходило  древко  знамени.  Капитан  Слива  вышел  вперед  —  сгорбленный,  обрюзгший,
               оглядывая  строй  водянистыми  выпуклыми  глазами,  длиннорукий,  похожий  на  большую
               старую скучную обезьяну.
                     — П-первая полурота… п-прямо!
                     Легким  и  лихим  шагом  выходит  Ромашов  перед  серединой  своей  полуроты.  Что-то
               блаженное,  красивое  и  гордое  растет  в  его  душе.  Быстро  скользит  он  глазами  по  лицам
               первой шеренги. «Старый рубака обвел своих ветеранов соколиным взором», — мелькает у
               него в голове пышная фраза в то время, когда он сам тянет лихо нараспев:
                     — Втор-ая полуро-ота-а…
                     «Раз,  два!»  —  считает  Ромашов  мысленно  и  держит  такт  одними  носками  сапог.
               «Нужно под левую ногу. Левой, правой». И с счастливым лицом, забросив назад голову, он
               выкрикивает высоким, звенящим на все поле тенором:
                     — Пряма!
                     И,  уже  повернувшись,  точно на  пружине,  на  одной  ноге, он,  не оборачиваясь  назад,
               добавляет певуче и двумя тонами ниже:
                     — Ра-авне-ние направа-а!
                     Красота  момента  опьяняет  его.  На  секунду  ему  кажется,  что  это  музыка  обдает  его
               волнами  такого  жгучего,  ослепительного  света  и  что  медные,  ликующие  крики  падают
               сверху, с неба, из солнца. Как и давеча, при встрече, — сладкий, дрожащий холод бежит по
               его телу и делает кожу жесткой и приподымает и шевелит волосы на голове.
                     Дружно,  в  такт  музыке,  закричала  пятая  рота,  отвечая  на  похвалу  генерала.
               Освобожденные от живой преграды из человеческих тел, точно радуясь свободе, громче и
               веселее  побежали  навстречу  Ромашову  яркие  звуки  марша.  Теперь  подпоручик  совсем
               отчетливо  видит  впереди  и  справа  от  себя  грузную  фигуру  генерала  на  серой  лошади,
               неподвижную  свиту  сзади  него,  а  еще  дальше  разноцветную  группу  дамских  платьев,
               которые  в  ослепительном  полуденном  свете  кажутся  какими-то  сказочными,  горящими
               цветами. А слева блестят золотые поющие трубы оркестра, и Ромашов чувствует, что между
               генералом и музыкой протянулась невидимая волшебная нить, которую и радостно и жутко
               перейти.
                     Но первая полурота уже вступила в эту черту.
                     — Хорошо,  ребята! —  слышится  довольный  голос  корпусного  командира. —
               А-а-а-а! —  подхватывают  солдаты  высокими,  счастливыми  голосами.  Еще  громче
               вырываются  вперед  звуки  музыки.  «О  милый! —  с  умилением  думает  Ромашов  о
               генерале. — Умница!»
                     Теперь Ромашов один. Плавно-и упруго, едва касаясь ногами земли, приближается он к
               заветной черте. Голова его дерзко закинута назад и с гордым вызовом обращена влево. Во
               всем  теле  у  него  такое  ощущение  легкости  и  свободы,  точно  он  получил  неожиданную
               способность летать. И, сознавая себя предметом общего восхищения, прекрасным центром
               всего мира, он говорит сам себе в каком-то радужном, восторженном сне:
                     «Посмотрите, посмотрите, — это идет Ромашов». «Глаза дам сверкали восторгом». Раз,
               два, левой!.. «Впереди полуроты грациозной походкой шел красивый молодой подпоручик».
               Левой, правой!.. «Полковник Шульгович, ваш Ромашов одна прелесть, — сказал корпусный
               командир, — я бы хотел иметь его своим адъютантом». Левой…



                     Еще  секунда,  еще  мгновение  —  и  Ромашов  пересекает  очарованную  нить.  Музыка
               звучит  безумным,  героическим,  огненным  торжеством.  «Сейчас  похвалит», —  думает
               Ромашов, и  душа  его полна  праздничным  сиянием.  Слышен  голос  корпусного  командира,
   81   82   83   84   85   86   87   88   89   90   91