Page 84 - Поединок

совсем нетрудной забавой. Генерал еще хмурился, но уже бросил им: «Хорошо, ребята!» —
это в первый раз за все время смотра.
Приемами против атак кавалерии Стельковский окончательно завоевал корпусного
командира. Сам генерал указывал ему противника внезапными, быстрыми фразами:
«Кавалерия справа, восемьсот шагов», и Стельковский, не теряясь ни на секунду, сейчас же
точно и спокойно останавливал роту, поворачивал ее лицом к воображаемому противнику,
скачущему карьером, смыкал, экономя время, взводы — головной с колена, второй стоя, —
назначал прицел, давал два или три воображаемых залпа и затем командовал: «На руку!» —
«Отлично, братцы! Спасибо, молодцы!» — хвалил генерал.
После опроса рота опять выстроилась развернутым строем. Но генерал медлил ее
отпускать. Тихонько проезжая вдоль фронта, он пытливо, с особенным интересом,
вглядывался в солдатские лица, и тонкая, довольная улыбка светилась сквозь очки в его
умных глазах под тяжелыми, опухшими веками. Вдруг он остановил коня и обернулся назад,
к начальнику своего штаба:
— Нет, вы поглядите-ка, полковник, каковы у них морды! Пирогами вы их, что ли,
кормите, капитан? Послушай, эй ты, толсторожий, — указал он движением подбородка на
одного солдата, — тебя Коваль звать?
— Тошно так, ваше превосходительство, Михаила Борийчук! — весело, с довольной
детской улыбкой крикнул солдат.
— Ишь ты, а я думал, Коваль. Ну, значит, ошибся, — пошутил генерал. — Ничего не
поделаешь. Не удалось… — прибавил он веселую, циничную фразу.
Лицо солдата совсем расплылось в глупой и радостной улыбке.
— Никак нет, ваше превосходительство! — крикнул он еще громче. — Так что у себя в
деревне займался кузнечным мастерством. Ковалем был.
— А, вот видишь! — генерал дружелюбно кивнул головой. Он гордился своим знанием
солдата. — Что, капитан, он у вас хороший солдат?
— Очень хороший. У меня все они хороши, — ответил Стельковский своим обычным,
самоуверенным тоном.
Брови генерала сердито дрогнули, но губы улыбнулись, и от этого все его лицо стало
добрым и старчески-милым.
— Ну, это вы, капитан, кажется, того… Есть же штрафованные?
— Ни одного, ваше превосходительство. Пятый год ни одного.
Генерал грузно нагнулся на седле и протянул Стельковскому свою пухлую руку в
белой незастегнутой перчатке.
— Спасибо вам великое, родной мой, — сказал он дрожащим голосом, и его глаза
вдруг заблестели слезами. Он, как и многие чудаковатые боевые генералы, любил иногда
поплакать. — Спасибо, утешили старика. Спасибо, богатыри! — энергично крикнул он роте.
Благодаря хорошему впечатлению, оставленному Стельковским, смотр и шестой роты
прошел сравнительно благополучно. Генерал не хвалил, но и не бранился. Однако и шестая
рота осрамилась, когда солдаты стали колоть соломенные чучела, вшитые в деревянные
рамы.
— Не так, не так, не так, не так! — горячился корпусный командир, дергаясь на
седле. — Совсем не так! Братцы, слушай меня. Коли от сердца, в самую середку, штык до
трубки. Рассердись! Ты не хлебы в печку сажаешь, а врага колешь…
Прочие роты проваливались одна за другой. Корпусный командир даже перестал
волноваться и делать свои характерные, хлесткие замечания и сидел на лошади молчаливый,
сгорбленный, со скучающим лицом. Пятнадцатую и шестнадцатую роты он и совсем не стал
смотреть, а только сказал с отвращением, устало махнув рукою:
— Ну, это… недоноски какие-то.
Оставался церемониальный марш. Весь полк свели в тесную, сомкнутую колонну,
пополуротно. Опять выскочили вперед желонеры и вытянулись против правого фланга,
обозначая линию движения. Становилось невыносимо жарко. Люди изнемогали от духоты и