Page 109 - Хождение по мукам. Сёстры

пыль, нехотя – с горя, шел Матренин сын, Петька. Ему ничего более не оставалось, как
вернуться на кухню, дать себя выпороть и лечь спать.

Даша выходила за калитку и медленно шла до речки Химки.
Там, в темноте, стоя на обрыве, она прислушивалась, – где-то, слышный только ночью,
журчал ключ: зашуршала, покатилась к воде и плеснула земля с сухого обрыва. По
сторонам неподвижно стояли черные очертания деревьев, – вдруг сонно начинали
шуметь листья, и опять было тихо. «Когда же, когда же, когда?» – негромко говорила
Даша и хрустела пальцами.

В первых числах июня, в праздник, Даша встала рано и, чтобы не будить Катю, пошла
мыться на кухню. На столе лежала куча овощей и поверх какая-то зеленоватая открытка,
должно быть зеленщик захватил ее на почте вместе с газетами. Петька, Матренин сын,
сидел на пороге и, сопя, привязывал к палочке куриную ногу. Матрена вешала на акации
белье.

Даша налила в глиняный таз воды, пахнущей рекою, спустила с плеч рубашку и опять
поглядела, – что за странная открытка? Взяла ее за кончик мокрыми пальцами, там было
написано: «Милая Даша, я беспокоюсь, почему ни на одно из моих писем не было ответа,
неужели они пропали?»
Даша быстро села на стул, потемнело в глазах, ослабли ноги… «Рана моя совсем зажила.
Теперь я каждый день занимаюсь гимнастикой, вообще себя держу в руках. А также
изучаю английский и французский языки. Обнимаю тебя, Даша, если ты меня еще
помнишь. И. Телегин».

Даша подняла рубашку на плечи и прочла письмо во второй раз:

«Если ты меня еще помнишь»!.. Она вскочила и побежала к Кате в спальню, распахнула
ситцевую занавеску на окне.

– Катя, читай вслух!..
Села на постель к испуганной Кате и, не дожидаясь, прочла сама и сейчас же вскочила,
всплеснула руками.

– Катя, Катя, как это ужасно!
– Но ведь, слава богу, он жив, Данюша.

– Я люблю его!.. Господи, что мне делать?.. Я спрашиваю тебя, – когда кончится война?
Даша схватила открытку и побежала к Николаю Ивановичу. Прочтя письмо, в отчаянии,
она требовала от него самого точного ответа, – когда кончится война?
– Матушка ты моя, да ведь этого никто теперь не знает.

– Что же ты тогда делаешь в этом дурацком Городском союзе? Только болтаете чепуху с
утра до ночи. Сейчас еду в Москву, к командующему войсками… Я потребую от него…

– Что от него потребуешь?.. Ах, Даша, Даша, ждать надо.

Несколько дней Даша не находила себе места, потом затихла, будто потускнела; по
вечерам рано уходила в свою комнату, писала письма Ивану Ильичу, упаковывала,
зашивала в холст посылки. Когда Екатерина Дмитриевна заговаривала с ней о Телегине,
Даша обычно молчала; вечерние прогулки она бросила, сидела больше с Катей, шила,
читала, – казалось, как можно глубже нужно было загнать в себя все чувства, покрыться
будничной, неуязвимой кожей.
Екатерина Дмитриевна хотя и совсем оправилась за лето, но так же, как и Даша, точно
погасла. Часто сестры говорили о том, что на них, да и на каждого теперь человека,
легла, как жернов, тяжесть. Тяжело просыпаться, тяжело ходить, тяжело думать,