Page 134 - Старик

следить и его контролировать. Называл их - между своими, конечно -
попками, надзирателями, то есть грубо. Вообще атмосфера в корпусе была
неспокойная. В особенности когда уехал Данилов, твой дядя. Теперь
вспомнила его фамилию: Данилов. Между ними была ссора. Не помню, из-
за
чего. Кажется, из-за какой-то комиссии, которую прислали из штаба фронта.
Сергей Кириллович говорил: "Проверяльщиков шлют, а пополнений
прислать не
могут, сколько ни прошу".
Он был очень огорчен несправедливым отношением. Конечно, я не историк
и
не политический работник, не могу делать окончательных оценок, но как
человек, наблюдавший его близко в те недели, хочу сказать: он был предан
революции и советской власти, а его некоторые толкали стать врагом. Хотя
он критиковал недостатки и поведение работников. Этого отрицать нельзя.
Помню, придет в вагон вечером, ординарца Ивана отошлет куда-нибудь и
ходит, как тигр, молчит, только стонет, как от боли. "Сережа, - спрашиваю,
- что случилось?" - "Ах, рассказывать неохота... - Потом начнет вдруг
кричать: - Деникин наступает! А меня держат в заточении. Я на фронт рвусь!
Я их заставлю дать распоряжение!" Когда Данилов уехал, он пришел
крайне
подавленный и сказал: "Если у каторжного терпячка лопнула, то мне что же
остается - пулю в лоб?"
Был убит вашим отъездом. Ну, что дальше? Бесконечные совещания со
штабными, с командирами происходили всю ночь. Обстановка накаленная.

Одни
совещаются, других не пускают. Помню, Сергей Кириллович
напряженно
работал, писал какую-то программу, я ее печатала, но сейчас совсем не
помню, что это было. Потом, на суде, она, кажется, фигурировала в качестве
улики против него, будто бы он заранее замышлял предательство, но это
неправда. Он писал что-то отвлеченное, свои рассуждения на историческую
тему. Он очень любил заниматься философией, рассуждать, спорить, хотя
не
имел настоящего образования, но иных умных людей ставил в тупик. Какие-
то
телеграммы шли в Южфронт, в Реввоенсовет Республики, оттуда ответы, и
все
неблагоприятные, и, наконец, я чувствую, он приходит к решению. Ведь
Деникин наступал очень успешно. Вести шли тревожные. Он не мог
выдержать.
Человек с другим характером, более рассудительный, мог бы себя
преодолеть,
а Сергей Кириллович взорвался. Я его не защищаю, Павел, я просто плачу,
плачу, вспоминая, как он прибегал ко мне и проклинал кого-то и спрашивал: