Page 138 - Старик
P. 138

усмехнулся, порвал. К той минуте было решено не ехать в Пензу, но  записка
                  повернула дело: ему вдруг стало стыдно  меня.  Гордость  была  задета.  Он
                  подумал, что я могу расценить его отказ поехать в Пензу на переговоры  как
                  то, что он испугался сказанного в записке. Он  тут  же  приказал  идти  на
                  станцию и договариваться насчет вагонов. Нужно было много вагонов,
                  людских
                  и конских, целый состав. Вскоре прискакал близкий  ему  человек,  командир
                  пулеметной команды, и сказал, что начальник станции  Саранск  сказал,  что
                  вагонов нет. Когда будут, неизвестно. Может дать  паровоз  и  один  вагон,
                  больше ничего. Мигулин понял это так: они хитрят, желая, чтобы  он  выехал
                  без  конвоя.  Тогда  он  разозлился  и  стал  кричать:  "С   ними   нельзя
                  договариваться! Они не выполняют  обещаний!"  Все  опять  перевернулось
                  в
                  другую сторону.
                     Он приказал собрать казаков на митинг. Все въезды и  выезды  из  города
                  были закрыты. Каких-то работников он велел арестовать и держать их в  виде
                  заложников. На митинге прочитал воззвание, в котором,  хорошо  помню,
                  был
                  призыв идти на фронт и бить Деникина, спасать революцию, а также бить,
                  как
                  он выражался, "лжекоммунистов". Это было вроде всенародного обсуждения,
                  он
                  советовался с бойцами, как быть. Было страшное напряжение,  крики  и  даже
                  стрельба в воздух. Я стояла позади трибуны и  не  могла  успокоиться,  все
                  время дрожала, боялась, что  кто-нибудь  выстрелит  в  него  из  толпы.  А

                  говорить он умел с огромным вдохновением,  я  таких  ораторов  никогда  не
                  слышала. Между прочим, выступали люди, которые отговаривали
                  красноармейцев
                  идти за Сергеем Кирилловичем, угрожали  им  и  ругали  Сергея
                  Кирилловича
                  открыто, говоря, что он вне закона, и я еще удивлялась их смелости. Потому
                  что основная масса была против них. Но Сергей Кириллович разрешал
                  говорить
                  всем, только сам нервничал, перебивал и кричал возражения, а того черного,
                  лохматого вдруг прогнал с трибуны, закричав:  "Я  не  позволю  агитировать
                  своих бойцов!" Потом этого политотдельца арестовали бойцы из
                  комендантской
                  сотни. Он кричал: "Можете меня расстрелять,  Мигулин,  но  я  называю  вас
                  изменником!" Сергей Кириллович сказал, что никого расстреливать не
                  будет,
                  потому что против смертной казни. Помню еще спор  вокруг  каких-то  денег,
                  взятых из казначейства. Один  командир  по  фамилии  Забей-Борода
                  обвинял
                  Коровина в том, что тот взял деньги. Сергей Кириллович мне потом
                  объяснил,
   133   134   135   136   137   138   139   140   141   142   143