Page 138 - Старик

усмехнулся, порвал. К той минуте было решено не ехать в Пензу, но записка
повернула дело: ему вдруг стало стыдно меня. Гордость была задета. Он
подумал, что я могу расценить его отказ поехать в Пензу на переговоры как
то, что он испугался сказанного в записке. Он тут же приказал идти на
станцию и договариваться насчет вагонов. Нужно было много вагонов,
людских
и конских, целый состав. Вскоре прискакал близкий ему человек, командир
пулеметной команды, и сказал, что начальник станции Саранск сказал, что
вагонов нет. Когда будут, неизвестно. Может дать паровоз и один вагон,
больше ничего. Мигулин понял это так: они хитрят, желая, чтобы он выехал
без конвоя. Тогда он разозлился и стал кричать: "С ними нельзя
договариваться! Они не выполняют обещаний!" Все опять перевернулось
в
другую сторону.
Он приказал собрать казаков на митинг. Все въезды и выезды из города
были закрыты. Каких-то работников он велел арестовать и держать их в виде
заложников. На митинге прочитал воззвание, в котором, хорошо помню,
был
призыв идти на фронт и бить Деникина, спасать революцию, а также бить,
как
он выражался, "лжекоммунистов". Это было вроде всенародного обсуждения,
он
советовался с бойцами, как быть. Было страшное напряжение, крики и даже
стрельба в воздух. Я стояла позади трибуны и не могла успокоиться, все
время дрожала, боялась, что кто-нибудь выстрелит в него из толпы. А

говорить он умел с огромным вдохновением, я таких ораторов никогда не
слышала. Между прочим, выступали люди, которые отговаривали
красноармейцев
идти за Сергеем Кирилловичем, угрожали им и ругали Сергея
Кирилловича
открыто, говоря, что он вне закона, и я еще удивлялась их смелости. Потому
что основная масса была против них. Но Сергей Кириллович разрешал
говорить
всем, только сам нервничал, перебивал и кричал возражения, а того черного,
лохматого вдруг прогнал с трибуны, закричав: "Я не позволю агитировать
своих бойцов!" Потом этого политотдельца арестовали бойцы из
комендантской
сотни. Он кричал: "Можете меня расстрелять, Мигулин, но я называю вас
изменником!" Сергей Кириллович сказал, что никого расстреливать не
будет,
потому что против смертной казни. Помню еще спор вокруг каких-то денег,
взятых из казначейства. Один командир по фамилии Забей-Борода
обвинял
Коровина в том, что тот взял деньги. Сергей Кириллович мне потом
объяснил,