Page 147 - Старик
P. 147

внизу сам собой прекратится. Кашлянул громко и стукнул палкою в пол,
                  давая
                  знать, что сидит рядом. Нет, не слышали, продолжали. Верочка все
                  жалобней:
                  "Но ведь мне его жалко, правда же.  Ну  что  он  сидит  ночами,  не  спит,
                  перебирает свои бумажки..." - "И слава богу,  есть  занятие".  -  "Это  не
                  занятие, Коля. Это что-то..." - "Все старики немного "чайники". Старость -
                  вид шизофрении". И ушли.
                     Думал над странной фразой: "Все старики  немного  "чайники".  Что  этот
                  неприятный человек имел в виду? От фразы исходила  тревога.  Шизофрения
                  -
                  понятно. Считают его шизофреником. Но при чем тут чайники? Бог ты мой,
                  они
                  сами больны, они больны непониманием, больны  нечувствием,  о  чем
                  мечтал
                  человек с голым и мятым черепом - как его звали? - он  говорил,  что  надо
                  избавиться от эмоций. Уже избавились? Вылетела из  головы  фамилия.
                  Череп
                  похож на кулич. Его зарубили весной двадцатого года.


                     Нет, не пойду и разговаривать не стану. Все  разговоры  неинтересны.  А
                  если нет интереса, нет смысла, зачем об этом беспокоиться? Все  это  давно
                  ушло и абсолютно ненужно; подумаешь, загадка, кто получил  домик
                  старухи,

                  не  имевшей  наследников.  Нет,  нет,   неинтересно.   Единственное,   что
                  интересно: _что выбросило Мигулина из Саранска  навстречу  Деникину?_
                  Вот
                  тут поистине болит, тут проблема, вопрос вопросов?
                     Чтобы ответить на упрек: "Ты все же верил в его вину..."
                     Спросите у муравьев, которые бегут цепочкой вот здесь, по  подоконнику,
                  один за другим, верят ли они в то, что там, куда они бегут, их ждут  корм,
                  спасение, истина... Один человек, как всегда, недоверчиво хмыкал.
                     Приехали в Балашов на рассвете. Мглистый темный  октябрь.  В  квартире,
                  которую для нас сняли,  живет  корреспондент  реввоенсоветской  газеты  "В
                  пути" Лев. На льва непохож: тонок, бледнолиц, военный френч сидит на
                  нем,
                  как с чужого плеча.
                     Он привез последний  номер  газеты  "В  пути"  со  статьей  о  Мигулине
                  "Полковник Мигулин". Написал Троцкий. Суд начинается через два дня.
                     - Послушайте, нельзя  же,  ей-богу...  -  говорит  Шура,  вчитываясь  в
                  статью, и я вижу, как лицо его грубо,  пятнами  белеет.  Знаю,  эти  белые
                  пятна - признак раздражения. - Смотрите, что он пишет: "Постыдно  и  жалко
                  заканчивается карьера бывшего  полковника  Мигулина.  Он  считал  себя,  и
                  многие другие считали  его  большим  "революционером"...  Но  что  явилось
   142   143   144   145   146   147   148   149   150   151   152