Page 144 - Старик

когда он почувствовал, что его игра проиграна, он начал колебаться, но все
же вместо того, чтобы сдаться мирным путем, он пытался идти дальше...
Мигулин арестовал двух коммунистов, Логачева и Харина, по подозрению
в
покушении на его жизнь. Но в деле нет материалов, устанавливающих
наличность такого покушения. Коммунистов этих Мигулин объявляет
заложниками и грозит расстрелять при первом выстреле со стороны
советских
войск. Арестованные коммунисты шли в течение нескольких дней с
красноармейцами, и им в любой момент грозила опасность быть
расстрелянными, и только паника, вызванная выстрелами с нашей
стороны,
дала им возможность бежать..."
А она пишет, будто арестованные находились в рядах корпуса и, когда
Маслюк спросил, где они, Мигулин махнул рукою назад, как бы говоря:
здесь.
Бог ты мой, память - штука ненадежная. Нужны старенькие бумажки,
истлевшие
на сгибах документы, выцветшие чернила, бледный шрифт "ундервуда"...
_Но
посылать все это ей нельзя_.
Павел Евграфович сейчас же сел за ответ.

"Дорогая Ася!

Благодарю тебя за присланные содержательные воспоминания. В них я
почерпнул очень много интересного, раскрывающего..." Тут он надолго
задумался, какое применить выражение: "всю историю", или "весь ход", или
же просто "события". Однако, призадумавшись покрепче, решил написать
"некоторые подробности". Дальше написал "выступления Донского корпуса
на
фронт" и услышал выстрел где-то близко. Он не обратил внимания, ибо в
расположении корпуса всегда постреливали. Дисциплина тут была не ахти.
Следующую фразу только начал, как бабахнуло сразу два выстрела, и он
подумал, что на трехлинейку не похоже, бьют вроде из охотничьего, что
показалось странным: откуда охотничье? Какие-то тонкие, то ли женские, то
ли детские, голоса кричали. Павел Евграфович отложил ручку и, как был, в
сетчатой майке и в полосатых брюках от пижамы, вышел из комнаты и
задней
дверью через большое общее крыльцо спустился на двор.
На повороте дороги, ведущей в глубь участка, он увидел грузовик с
крытым кузовом. Возле грузовика толпились несколько человек, женщины
и
ребятишки, и что-то кричали, вопили и даже плакали. Внучка Полины
великовозрастная Алена бросилась к Павлу Евграфовичу, рыдая.