Page 179 - Старик

убит не Шигонцев, а Мигулин, зарублен в балке ночью, видели, как
Шигонцев
на лошади светлой масти и с ним неизвестный на темной выехали со двора
штаба и поскакали в сторону хутора, Шигонцев вез боевой приказ, кроме
того, печати и шифр, ординарец был ранен, дали кого-то в штабе. Мигулин
этого черта больного, яростного, Шигонцева терпеть не мог из-за старых
дел, из-за Стального отряда, присылать его комиссаром глупость, но кто-то
делал нарочно - недоверие тлело, норовили захомутать, обуздать, хотя
полностью был оправдан, работал в земельном отделе Донисполкома,
потом
полк, бригада, смелые действия на юге, опять набирал силу, слегка затерло
на Маныче, припозднился, затыркался в Новочеркасске, начался ледоход,
переправы губительные, и вот нарочно шлют Шигонцева, железного
дурака,
непременно желавшего подчинить Мигулина революционной воле,
которую, он
мнил, олицетворял собственной персоной, слепым, горячечным взором,
доигрался, дорвался, зарубили ночью, прострелили странную голову,
похожую
на плохо испеченный хлеб, лошадь прибрела утром без седока, никогда не
узнать имен, это пропало, опустилось на дно - нет, не думайте, что все
непременно всплывает на свет божий, кое-что исчезает, до убийц не
дотянулись, не доныряли, но убить Мигулина не удается, комиссия от
Ревтрибунала фронта не находит улик, опять он на коне, в войсках Фрунзе
вместе с Блюхером и Буденным громит Врангеля. Перекоп, станция

Воинка,
Джанкой, почетное оружие и орден Красного Знамени, и вдруг зимою в
холодной комнате при свете керосинки читаю в газете три строчки о том, что
арестован бывший комкор за участие в контрреволюционном заговоре,
февраль
двадцать первого, голодный Ростов, я лечусь, ковыляю, мучаюсь, всех
растерял, хожу на службу в Реквизиционную комиссию, бог ты мой,
хорошо
помню эту зиму, бумажки, жалобы, стрельба, турецкий подданный
Кифаров,
мануфактурщики, плачущие старухи, мы, мелкие торговцы со столиков
на
бульваре, смеем заявить, что мы не спекулянты и не скрыватели товаров, а
что купили, то у нас на столе, между тем пришел агент и переписал у нас
для реквизиции суровую нитку, и ввиду того, что я прибыл с фронта и сейчас
служу комиссаром службы связи, прошу выдать ордер на одну кровать с
правом
реквизиции таковой, так как кровать принадлежала артисту, который убежал
с
белой бандой, бросаю просителей, заявителей, инвалидов, жалких людей,