Page 30 - Старик

мы носились по городу, собирая на Совет. "Это еще что за дрянь? (Володе).
И ты этим занимаешься? Ничтожество! Бездарность!" И даже замахнулся
ударить. Почему же бездарность? Не к месту и глупо. Впервые вижу, как
между братьями закипает ссора, стремительно и зло. Алексей внезапно
обрушивается на Володиного отца, своего дядю, называет его почему-то
болтуном, непонятна связь, я понимаю лишь, что вырывается наружу
скрытное,
накопившееся. Ты смеешь так о моем отце? А ты, если живешь в доме,
изволь
подчиняться правилам этого дома! Каким правилам? Нашим! Тут и Варя,
и
Елена Федоровна - и никому не до шуток... Потому что на улице толпа, а у
Алексея лицо в крови. Ася бросается на защиту Володи. Немедленно
извинись!
О каких _наших_ правилах ты говоришь? Да, говорю, потому что до этого
дошло - людей убивают. Полчаса назад, на моих глазах... Кирика Насонова...
Кирика Насонова все хорошо знают. Он племянник Николая
Аполлоновича
Пригоды, студент Межевого института. Но дело не в Кирике. Все
начинают
спорить друг с другом, а я в стороне. Меня будто нет в комнате. Хотя вся
свара из-за меня. Мама просила помочь в сборах, ведь я хочу вступить в
партию, мечтаю об этом, но тормозит возраст, хотя я уже почти имею право -
опять _почти_! - и Володя с Асей от нечего делать, по дружбе взялись мне
помогать. Но ни Володя, ни Ася не держали кружки в руке, они просто

ходили
со мной.
И опять Володя внезапно, опрометью шарахается из комнаты в середине
разговора, оборвав собственную фразу на полуслове, и Елена Федоровна в
его
отсутствие пытается смягчить Алексея и всех примирить, Константин
Иванович
рассуждает о двойственности приказа номер один - с одной стороны, с
другой
стороны, а в целом ответит опыт истории, придите за справкой через
четыреста лет, при этом с аппетитом поедается кусок пирога с вязигой,
достать которую было чудом, доступным лишь гению Елены Федоровны, - а
я
думаю о том, что мне тоже, пожалуй, пора покидать сей дом. Ведь они не
обращаются ко мне с укоризнами только потому, что хорошо воспитаны. Но
их
молчание со мной, непринятие меня в орбиту спора и есть укоризна. Льдина,
на которой так долго стояли вместе, где-то треснула, и теперь две половины
медленно разъезжаются. Мама об этом догадывалась раньше. "Тебя там не