Page 155 - Тихий Дон

Пост, что ли?
— Пост.
— Какого полка?
— Третьего казачьего.
— С кем это ты там, Тришин? — спросили из темноты.
Подъехавший отозвался:
— Это казачий пост, ваше благородие.
К плетню подъехал еще один.
— Здорово, казаки!
— Здравствуйте, — не сразу откликнулся Иванков.
— Давно вы тут?
— Со вчерашнего дня.
Второй подъехавший зажег спичку, закуривая, и Крючков увидел офицера в форме
пограничника.
— Наш пограничный полк сняли с границы, — заговорил офицер, пыхая
папироской. — Имейте в виду, что вы теперь — лобовые. Противник завтра, пожалуй,
продвинется сюда.
— Вы куда же едете, ваше благородие? — спросил Крючков, не снимая пальца со
спуска.
— Мы должны в двух верстах отсюда присоединиться к нашему эскадрону. Ну, трогай,
ребята! Всего хорошего, казачки!
— Час добрый.
Ветер сорвал с месяца завесу тучи, и на местечко, на купы садов, на шишкастую
верхушку стодола, на отряд, выезжавший на взгорье, потек желтый мертвенный свет.
Утром уехал с донесением в сотню Рвачев. Астахов переговорил с хозяином, и тот, за
небольшую плату, разрешил скосить лошадям клевера. С ночи лошади стояли оседланные.
Казаков пугало то, что они остались лицом к лицу с противником. Раньше, когда знали, что
впереди пограничная стража, не было этого чувства оторванности и одиночества; тем
сильнее сказалось оно после известия о том, что граница обнажена.
Хозяйская пашня была неподалеку от стодола. Астахов назначил косить Иванкова и
Щеголькова. Хозяин, под белым лопухом войлочной шляпы, повел их к своей деляне.
Щегольков косил, Иванков сгребал влажную тяжелую траву и увязывал ее в фуражирки. В
это время Астахов, наблюдавший в бинокль за дорогой, манившей к границе, увидел
бежавшего по полю с юго-западной стороны мальчишку. Тот бурым неслинявшим зайцем
катился с пригорка и еще издали что-то кричал, махая длинными рукавами пиджака.
Подбежал и, глотая воздух, поводя округленными глазами, крикнул:
— Козак, козак, пшишел герман! Герман пшишел оттонд.
Он протянул хоботок длинного рукава, и Астахов, припавший к биноклю, увидел в
окружье стекол далекую густую группу конных. Не отдирая от глаз бинокля, зыкнул:
— Крючков!
Тот выскочил из косых дверей стодола, оглядываясь.
— Беги, ребят кличь! Немцы! Немецкий разъезд!
Он слышал топот бежавшего Крючкова и теперь уже ясно видел в бинокль плывущую
за рыжеватой полосой травы кучку всадников.
Он различал даже гнедую масть их лошадей и темно-синюю окраску мундиров. Их
было больше двадцати человек. Ехали они, тесно скучившись, в беспорядке; ехали с
юго-западной стороны, в то время как наблюдатель ждал их с северо-запада. Они пересекли
дорогу и пошли наискось по гребню над котловиной, в которой разметалось местечко
Любов.
Высунув из морщиненных губ кутец прикушенного языка, сопя от напряжения,
Иванков затягивал в фуражирку ворох травья. Рядом с ним, посасывая трубочку, стоял
колченогий хозяин-поляк. Он сунул руки за пояс, из-под полей шляпы, насупясь, оглядывал