Page 21 - Тихий Дон

Старуха загремела заслонкой, выволокла из печи пригретые щи. За столом Пантелей
Прокофьевич долго рассказывал о дележке и жуликоватом атамане, чуть было не
обмошенничавшем весь сход.
— Он и энтот год смухлевал, — вступилась Дарья, — отбивали улеши, так он
подговаривал все Малашку Фролову конаться.
— Стерва давнишняя, — жевал Пантелей Прокофьевич.
— Батяня, а копнить, гресть кто будет? — робко спросила Дуняшка.
— А ты чего будешь делать?
— Одной, батяня, неуправно.
— Мы Аксютку Астахову покличем. Степан надысь просил скосить ему. Надо уважить.
На другой день утром к мелеховскому базу подъехал верхом на подседланном
белоногом жеребце Митька Коршунов. Побрызгивал дождь. Хмарь висела над хутором.
Митька, перегнувшись в седле, открыл калитку, въехал на баз. Его с крыльца окликнула
старуха.
— Ты, забурунный, чего прибег? — спросила она с видимым неудовольствием.
Недолюбливала старая отчаянного и драчливого Митьку.
— И чего тебе, Ильинишна, надоть? — привязывая к перилам жеребца, удивился
Митька. — Я к Гришке приехал. Он где?
— Под сараем спит. Тебя, что ж, аль паралик вдарил? Пешки, стал быть, не могешь
ходить?
— Ты, тетенька, кажной дыре гвоздь! — обиделся Митька. Раскачиваясь, помахивая и
щелкая нарядной плеткой по голенищам лакированных сапог, пошел он под навес сарая.
Григорий спал в снятой с передка арбе, Митька, жмуря левый глаз, словно целясь,
вытянул Григория плетью.
— Вставай, мужик!
«Мужик» у Митьки было слово самое ругательное. Григорий вскинулся пружиной.
— Ты чего?
— Будя зоревать!
— Не дури, Митрий, покеда не осерчал…
— Вставай, дело есть.
— Ну?
Митька присел на грядушку арбы, обивая с сапога плетью присохшее грязцо, сказал:
— Мне, Гришка, обидно…
— Ну?
7
— Да как же, — Митька длинно ругнулся, — он не он, — сотник , так и
задается.
В сердцах он, не разжимая зубов, быстро кидал слова, дрожал ногами. Григорий
привстал.
— Какой сотник?
Хватая его за рукав рубахи, Митька уже тише сказал:
— Зараз седлай коня и побегем в займище. Я ему покажу! Я ему так и сказал: «Давай,
ваше благородие, опробуем». — «Веди, грит, всех друзьев-товарищев, я вас всех покрою,
затем что мать моей кобылы в Петербурге на офицерских скачках призы сымала». Да, по
мне, его кобыла и с матерью, — да будь они прокляты! — а я жеребца не дам обскакать!
Григорий наспех оделся. Митька ходил за ним по пятам; заикаясь от злобы,
рассказывал:

7 офицерские чины царской армии имели следующие наименования: 1) подпоручик (в кавалерии — корнет, в
казачьих войсках — хорунжий), 2) поручик (у казаков — сотник), 3) штабс-капитан (в кавалерии —
штабс-ротмистр, в казачьих войсках — подъесаул), 4) капитан (в кавалерии — ротмистр, в казачьих войсках —
есаул), 5) подполковник (у казаков — войсковой старшина), 6) полковник; первые четыре ступени назывались
чинами обер-офицерскими, а последние две — штаб-офицерскими