Page 222 - Тихий Дон

Да к жененке молодой.

Через три дня, после того как бежал с фронта, вечером Бунчук вошел в большое
торговое местечко, лежавшее в прифронтовой полосе. В домах уже зажгли огни. Морозец
затянул лужи тонкой коркой льда, и шаги редких прохожих слышались еще издали. Бунчук
шел, чутко вслушиваясь, обходя освещенные улицы, пробираясь по безлюдным проулкам.
При входе в местечко он едва не наткнулся на патруль и теперь шел с волчьей торопкостью,
прижимаясь к заборам, не вынимая правой руки из кармана невероятно измазанной шинели:
день лежал, зарывшись в стодоле в мякину.
В местечке находилась база корпуса, стояли какие-то части, была опасность нарваться
на патруль, поэтому-то волосатые пальцы Бунчука и грели неотрывно рубчатую рукоять
нагана в кармане шинели.
На противоположном краю местечка Бунчук долго ходил по пустому переулку,
засматривая в ворота, изучающе разглядывая форму каждого бедного домишка. Минут через
двадцать подошел к угловому неказистому домику, заглянул в щель ставни и, улыбнувшись,
решительно вошел в калитку. На стук отворила ему пожилая, в платке, женщина.
— Борис Иванович у вас на квартире? — спросил Бунчук.
— Да. Проходите, пожалуйста.
Бунчук боком протиснулся мимо нее. Услышал позади холодный лязг щеколды. В
низенькой комнате, освещенной крохотной лампенкой, за столом сидел немолодой в военной
форме человек. Жмурясь, он вгляделся и встал, со сдержанной радостью протягивая Бунчуку
руки.
— Откуда?
— С фронта.
— Ну?
— Видишь вот… — улыбнулся Бунчук и, тронув концом пальца солдатский ремень
человека в военном, невнятно сказал: — Комната есть?
— Да, да. Проходи сюда вот.
Он ввел Бунчука в еще меньшую комнату: не зажигая огня, усадил его на стул и,
притворив дверь в соседнюю комнату, задернув окно занавеской, сказал:
— Ты совсем?
— Совсем.
— Как там?
— Все готово.
— Надежные ребята?
— О да.
— Я думаю, ты сейчас разденешься, а потом мы поговорим. Давай твою шинель. Я
сейчас принесу умыться.
Пока Бунчук умывался над позеленевшим медным тазом, человек в военном,
поглаживая остриженные ежиком волосы, говорил устало и тихо:
— Сейчас они неизмеримо сильнее нас. Наше дело — расти, расширять свое влияние,
работать не покладая рук над разъяснением истинных причин войны. И мы растем —
можешь быть уверен в этом. И то, что отходит от них, неизбежно приходит к нам. Взрослый
человек по сравнению с мальчиком, безусловно, сильнее, но когда этот взрослый стареет,
становится дряхлым, то этот же хлопец уберет его. А в этом случае мы видим не только
старческую дряхлость, но и прогрессирующий паралич всего организма.
Бунчук кончил умывание и, растирая лицо черствым холстинным полотенцем, сказал:
— Я перед уходом высказал офицерикам свои взгляды… Знаешь, смешно так вышло…
После моего ухода пулеметчиков, несомненно, будут трясти, может быть, кто-либо из ребят
под суд пойдет, но раз доказательств нет, какой разговор? Я надеюсь, что их рассеют по
разным частям, а нам это на руку: пусть оплодотворяют почву… Ах, какие ребятки там есть!
Кремневой породы.