Page 249 - Тихий Дон

казакам, изредка вставляя растерянное восклицание:
— Наворошили делов!.. Ну и ну!.. Как теперича жить!..
Сергей Платонович, увидев из окна толпу у лавки, решил пойти потолковать со
стариками. Надел енотку и, опираясь на коричневую трость со скромными серебряными
инициалами, вышел на парадное крыльцо. От лавки сочился гомон.
— Ну, Платоныч, ты человек грамотный, расскажи нам, темным, что теперь и как
будет? — спросил Матвей Кашулин, напуганно улыбаясь, собирая у зябкого носа косые
складки.
На поклон Сергея Платоновича старики почтительно снимали шапки, расступались,
давая место в кругу.
— Без царя будем жить… — помялся Сергей Платонович.
Старики заговорили все сразу:
— Как же без царя-то?
— Отцы наши и деды при царях жили, а теперя не нужен царь?
— Голову сними — небось ноги без нее жить не будут.
— Какая же власть заступит?
— Да ты не мнись, Платоныч! Гутарь с нами по чистой… Чего ты опасаешься?
— Он, может, и сам не знает, — улыбнулся Авдеич Брех, и от улыбки ямки на розовых
щеках его стали глубже.
Сергей Платонович тупо оглядел свои старые резиновые боты, сказал, с болью
выплевывая слова:
— Государственная дума будет править. Республика будет у нас.
— Достукались, мать те черт!
— Мы как служили при покойничке Александре Втором… — начал было Авдеич, но
суровый старик Богатырев строго перебил его:
— Слыхали! Не об этом тут речь.
— Казакам, значит, концы приходют?
— Мы тут забастовки работаем, а немец тем часом и до Санкт-Петербурга доберется.
— Раз равенство — значит, с мужиками нас поравнять хочут…
— Гляди, небось и до земельки доберутся?..
Сергей Платонович, насильно улыбаясь, оглядел расстроенные лица стариков, на душе
у него стало сумеречно и гадко. Он привычным жестом раздвоил гнедоватую бороду,
заговорил, злобясь неизвестно на кого:
— Вот, старики, до чего довели Россию… Сравняют вас с мужиками, лишат вас
привилегий, да еще и старые обиды припомнят. Тяжелые наступают времена… В
зависимости от того, в какие руки попадет власть, а то и до окончательной гибели доведут.
— Живы будем — посмотрим! — Богатырев покачал головою и из-под клочкастых
хлопьев бровей глянул на Сергея Платоновича недоверчиво. — Ты, Платоныч, свою линию
гнешь, а нам, могет быть, что и полегчает от этого?..
— Чем же это вам полегчает? — язвительно спросил Сергей Платонович.
— Войну новая власть, может, кончит… Могет ить быть такое? Ась?
Сергей Платонович махнул рукой и постаревшей походкой заковылял к своему
голубому нарядному крыльцу. Он шел, разбросанно думая о деньгах, о мельнице и
ухудшающейся торговле, вспомнил, что Елизавета теперь в Москве, а Владимир должен
вскоре приехать из Новочеркасска. Тупой укол тревоги за детей не нарушил мятущейся
бессвязицы мыслей. Так дошел он до крыльца, чувствуя, как за этот день сразу потускнела
жизнь и даже сам он словно внутренне вылинял от ноющих мыслей. Кислым вкусом
ржавчины во рту вызвало приток слюны. Оглянувшись на стариков у лавки, Сергей
Платонович плюнул через резные перила крыльца, зашаркал по террасе в комнаты. Анна
Ивановна встретила мужа в столовой, скользнула по лицу его привычно равнодушным
взглядом пустоцветных глаз, спросила:
— Перед чаем закусишь?