Page 264 - Тихий Дон

взбежал на третий этаж.
Командир полка отметил на карте Петрограда район, в котором сотня Листницкого
должна была нести охрану правительственных учреждений, перечислил учреждения, с
мельчайшими деталями сообщил о том, какие и в какое время надо ставить и сменять
караулы, в заключение сказал:
— В Зимний дворец Керенскому.
— Ни слова о Керенском!.. — заливаясь смертельной бледностью, громко прошептал
Листницкий.
— Евгений Николаевич, надо брать себя в руки…
— Полковник, я вас прошу!
— Но, милый мой…
— Я прошу!
— Нервы у вас…
— Разъезды к Путиловскому сейчас прикажете выслать? — тяжело дыша, спросил
Листницкий.
Полковник, кусая губы, улыбаясь, пожал плечами, ответил:
— Сейчас же! И непременно со взводным офицером.
Листницкий вышел из штаба нравственно опустошенный, раздавленный
воспоминаниями пережитого и разговором с командиром полка. Почти у самого дома увидел
казачий разъезд стоявшего в Петрограде 4-го Донского полка. На уздечке светло-рыжего
офицерского коня, завядшие, понуро висели живые цветы. На белоусом лице офицера
сквозила улыбка.
— Да здравствуют спасители родины!.. — крикнул, сходя с тротуара и размахивая
шляпой, какой-то экзальтированный пожилой господин.
Офицер любезно приложил ладонь к козырьку. Разъезд тронулся рысью. Листницкий
посмотрел на взволнованное мокрогубое лицо приветствовавшего казаков господина, на его
тщательно повязанный цветастый галстук и, морщась, ссутулившись, шмыгнул в подъезд
своего дома.

XI

Назначение генерала Корнилова главнокомандующим Юго-Западного фронта
встречено было офицерским составом 14-го полка с большим сочувствием. О нем говорили с
любовью и уважением, как о человеке, обладающем железным характером и, несомненно,
могущем вывести страну из тупика, в который завело ее Временное правительство.
Особенно горячо встретил это назначение Листницкий. Он через младших офицеров
сотен и близких к нему казаков пытался узнать, как относятся к этому казаки, но полученные
сведения его не порадовали. Молчали казаки или отделывались апатичными ответами:
— Нам все одно…
— Какой он, кто его знает…
— Кабы он насчет замиренья постарался, тогда, конешно…
— Нам от его повышенья легше не будет, небось!
Через несколько дней среди офицеров, общавшихся с более широкими кругами
гражданского населения и военных, передавались упорные слухи, что будто бы Корнилов
жмет на Временное правительство, требуя восстановления смертной казни на фронте и
проведения многих решительных мероприятий, от которых зависит участь армии и исход
войны. Говорили о том, что Керенский боится Корнилова и, наверное, приложит все усилия
к тому, чтобы заменить его на должности главнокомандующего фронта более податливым
генералом. Назывались известные в военной среде имена генералов.
19 июля всех поразило правительственное сообщение о назначении Корнилова
верховным главнокомандующим. Вскоре же подъесаул Атарщиков, имевший обширные
знакомства в Главном комитете Офицерского союза, рассказывал, ссылаясь на вполне