Page 320 - Тихий Дон

Абрамсон тер лоб, сказал с заметной ноткой раздражения:
— Части гарнизона крайне деморализованы, они не имеют реальной ценности. У нас,
товарищ Бунчук, как и везде, полагаю, надежда на рабочих. Моряки — да, а солдаты…
Поэтому, понимаете, и хотелось бы иметь своих пулеметчиков. — Он подергал синие кольца
бороды, спросил озабоченно: — Вы как в смысле материального обеспечения? Ну, мы это
устроим. Обедали вы сегодня? Ну конечно, нет!
«Сколько же тебе пришлось голодать, браток, что ты с одного взгляда отличаешь
сытого от голодного, и сколько пережил ты горя либо ужаса, прежде чем у тебя появился вот
этот седой клок?» — с растроганной ласковостью подумал Бунчук, глядя на жуковую голову
Абрамсона, белевшую справа ослепительно ярким пятном седины. И уже шагая с
провожатым на квартиру Абрамсона, Бунчук все думал о нем: «Вот это парень, вот это
большевик! Есть злой упор, и в то же время сохранилось хорошее, человеческое. Он не
задумается подмахнуть смертный приговор какому-нибудь саботажнику Верхоцкому и в то
же время умеет беречь товарища и заботиться о нем».
Весь под теплым впечатлением встречи с Абрамсоном, он дошел до его квартиры,
где-то в конце Таганрогского, отдохнул в маленькой, заваленной книгами комнатке,
пообедал, предъявил записку Абрамсона квартирной хозяйке, прилег на кровать. Уснул и не
помнил как.

V

В течение четырех дней с утра до вечера Бунчук занимался с рабочими, присланными в
его распоряжение комитетом партии. Их было шестнадцать. Люди самых разнообразных
профессий, возрастов и даже национальностей. Двое грузчиков, полтавский украинец
Хвылычко и обрусевший грек Михалиди, наборщик Степанов, восемь металлистов,
забойщик с Парамоновского рудника Зеленков, тщедушный пекарь-армянин Геворкяна,
квалифицированный слесарь из русских немцев Иоганн Ребиндер, двое рабочих депо, и
семнадцатую путевку принесла женщина в ватной солдатской теплушке, в больших, не по
ноге, сапогах.
Принимая от нее закрытый пакет, не догадываясь о цели ее прихода, Бунчук спросил:
— Вы на обратном пути можете зайти в штаб?
Она улыбнулась, растерянным движением поправляя широкую прядь волос,
выбившуюся из-под платка, несмело сказала:
— Я направлена к вам… — и, преодолевая минутное смущение, запнулась, — в
пулеметчики.
Бунчук густо покраснел.
— Что они там — с ума спятили? Женский батальон у меня, что ли?.. Вы простите, но
для вас это неподходящее дело: работа тяжелая, необходимо наличие мужской силы… Ведь
это что же?.. Нет, я не могу вас принять!
Он, нахмурясь, вскрыл пакет, бегло пробежал путевку, где суховато было сказано, что в
его распоряжение направляется член партии товарищ Анна Погудко, и несколько раз
перечитал приложенную к путевке записку Абрамсона.
«Дорогой тов. Бунчук!
Посылаем к Вам хорошего товарища Анну Погудко. Мы уступили ее горячим
настояниям и, посылая ее, надеемся, что Вы сделаете из нее боевого пулеметчика. Я знаю эту
девушку. Горячо рекомендуя ее Вам, прошу об одном: она — ценный работник, но горяча,
немного экзальтированна (еще не перебродила молодость), удерживайте ее от безрассудных
поступков, берегите.
Цементирующим составом, ядром у Вас, несомненно, эти восемь человек металлистов;
из них обращаю внимание на т.Богового. Очень дельный и преданный революции товарищ.
Ваш пулеметный отряд по составу — интернационален — это хорошо: будет боеспособней.
Ускорьте обучение. Есть сведения, будто бы Каледин собирается в поход на нас.