Page 537 - Тихий Дон

выпрямилась.
— Хамство в нем проснулось и поперло наружу, а не гордость. Хамство получило
право законности, — спокойненько сказал подполковник-кавказец и, не дожидаясь
возражений, закончил разговор: — Прошу начинать совещание. Я бы хотел попасть в полк
сегодня же.
Кудинов постучал в стенку, крикнул:
— Сафонов! — и обратился к Григорию: — Ты побудь с нами, посоветуемся сообща.
Знаешь поговорку: «Ум хорошо, а два — еще хуже»? На наше счастье, товарищ Георгидзе
случаем остался в Вешках, а теперь нам пособляет. Они — чином подполковник,
генеральную академию окончили.
— Как же вы остались в Вешенской? — почему-то внутренне холодея и
настораживаясь, спросил Григорий.
— Тифом заболел, меня оставили на хуторе Дударевском, когда началось отступление
с Северного фронта.
— В какой части были?
— Я? Нет, я не строевой. Я был при штабе особой группы.
— Какой группы? Генерала Ситникова?
— Нет…
Григорий хотел еще что-то спросить, но выражение лица подполковника Георгидзе,
как-то напряженно собранное, заставило почувствовать неуместность расспросов, и
Григорий на полуслове осекся.
Вскоре подошли начштаба Сафонов, командир 4-й дивизии Кондрат Медведев и
румяный белозубый подхорунжий Богатырев — командир 6-й отдельной бригады. Началось
совещание. Кудинов по сводкам коротко информировал собравшихся о положении на
фронтах. Первым попросил слова подполковник. Медленно развернув на столе трехверстку,
он заговорил ладно и уверенно, с чуть заметным акцентом:
— Прежде всего я считаю абсолютно необходимой переброску некоторых резервных
частей Третьей и Четвертой дивизий на участок, занимаемый дивизией Мелехова и особой
бригадой подхорунжего Богатырева. По имеющимся у нас сведениям секретного порядка и
из опроса пленных с совершенной очевидностью выясняется, что красное командование
именно на участке Каменка — Каргинская — Боковская готовит нам серьезный удар. Со
слов перебежчиков и пленных установлено, что из Облив и Морозовской направлены
штабом Девятой красной армии два кавалерийских полка, взятых из Двенадцатой дивизии,
пять заградительных отрядов, с приданными к ним тремя батареями и пулеметными
командами. По грубому подсчету, эти пополнения дадут противнику пять с половиной тысяч
бойцов. Таким образом, численный перевес будет, несомненно, за ними, не говоря уже о том,
что на их стороне превосходство вооружения.
Крест-накрест перечеркнутое оконным переплетом, засматривало с юга в комнату
желтое, как цветок подсолнуха, солнце. Голубое облако дыма недвижно висело под
потолком. Горьковатый самосад растворялся в острой вони отсыревших сапог. Где-то под
потолком отчаянно звенела отравленная табачным дымом муха. Григорий дремотно
поглядывал в окно (он не спал две ночи подряд), набухали свинцово отяжелевшие веки, сон
вторгался в тело вместе с теплом жарко натопленной комнаты, пьяная усталость расслабляла
волю и сознание. А за окном взлетами бились весенние низовые ветры, на базковском бугре
розово сиял и отсвечивал последний снег, вершины тополей за Доном так раскачивались на
ветру, что Григорию при взгляде на них чудился басовитый неумолчный гул.
Голос подполковника, четкий и напористый, притягивал внимание Григория.
Напрягаясь, Григорий вслушивался, и незаметно исчезла, будто растаяла, сонная одурь.
— …Ослабление активности противника на фронте Первой дивизии и настойчивые
попытки его перейти в наступление на линии Мигулинская — Мешковская заставляют нас
насторожиться. Я полагаю… — подполковник поперхнулся словом «товарищи», и, уже зло
жестикулируя женски белой прозрачной рукой, повысил голос, — что командующий