Page 805 - Тихий Дон

направленный на него наган, поспешно отшатнулся за притолоку.
— Иди, — приказал Мишка Кириллу.
Тот вразвалку пошел к выходу, лениво взялся за скобу и вдруг одним прыжком
перемахнул сени, бешено хлопнул наружной дверью, прыгнул с крыльца. Пока он,
пригибаясь, бежал через двор к саду, — Мишка выстрелил по нему два раза и не попал.
Положив ствол нагана на локоть согнутой левой руки, широко расставив ноги, Мишка
тщательно целился. После третьего выстрела Кирилл как будто споткнулся, но,
оправившись, легко прыгнул через плетень. Мишка сбежал с крыльца. Вслед ему из дома
грохнул сухой и отрывистый винтовочный выстрел. Впереди, в побеленной стене сарая пуля
выхватила глину и, цокнув, осыпала на землю серые каменные брызги.
Кирилл бежал легко и быстро. Согнутая фигура его мелькала между зелеными шатрами
яблонь. Мишка перепрыгнул плетень, упал, лежа выстрелил по убегающему еще два раза и
повернулся лицом к дому. Наружная дверь была широко распахнута. На крыльце стояла мать
Кирилла, козырьком приложив к глазам ладонь, смотрела в сад. «Надо было его без
разговоров стрелять на месте!» — тупо подумал Мишка. Он еще несколько минут лежал под
плетнем, посматривая на дом, и каким-то размеренным, механическим движением счищал
прилипшую к коленям грязь, а потом встал, тяжело перелез через плетень и, опустив дуло
нагана, пошел к дому.

V

Вместе с Кириллом Громовым скрылись Ахваткин и тот незнакомый казак, которого
видел Кошевой, когда пришел к Громовым. В ночь еще двое казаков исчезли из хутора. Из
Вешенской в Татарский приехал небольшой отряд Дончека. Кое-кого из казаков арестовали,
четырех, явившихся из частей без документов, направили в Вешенскую в штрафную роту.
Кошевой целыми днями просиживал в ревкоме, в сумерках приходил домой, возле
кровати клал заряженную винтовку, наган засовывал под подушку и ложился спать не
раздеваясь. На третий день после случая с Кириллом он сказал Дуняшке:
— Давай спать в сенцах.
— Чего ради? — изумилась Дуняшка.
— В окно могут стрельнуть. Кровать возле окна.
Дуняшка молча переставила кровать в сени, а вечером спросила:
— Что ж, так и будем на заячьем положении жить? И зима прийдет, а мы все будем в
сенцах ютиться?
— До зимы далеко, а пока прийдется так жить.
— И докуда же это «пока» будет?
— Пока Кирюшку не шлепну.
— Так он тебе лоб и подставил!
— Когда-нибудь подставит, — уверенно ответил Мишка.
Но расчеты его не оправдались: Кирилл Громов, скрывшийся вместе со своими
приятелями где-то за Доном, — услышав о приближении Махно, перебрался на правую
сторону Дона и отправился в станицу Краснокутскую, где, по слухам, оказались передовые
отряды махновской банды. Ночью он побывал в хуторе, на улице случайно встретил Прохора
Зыкова и приказал передать Кошевому, что, мол, Громов низко кланяется и просит ждать в
гости. Прохор утром рассказал Мишке о встрече и разговоре с Кириллом.
— Что ж, пусть является. Один раз ушел, а в другой уже не вырвется. Научил он меня,
как с ихним братом надо обходиться, и за это спасибо, — сказал Мишка, выслушав рассказ.
Махно действительно появился в пределах Верхнедонского округа. Под хутором
Коньковом в коротком бою он разбил пехотный батальон, высланный ему навстречу из
Вешенской, но на окружной центр не пошел, а двинулся к станции Миллерово, севернее ее
пересек железную дорогу и ушел по направлению к Старобельску. Наиболее активные
белогвардейцы-казаки примкнули к нему, но большинство их остались дома, выжидая.