Page 31 - Золотой телёнок

иногда слышалось в моторе короткое бряканье.
Неопытный Паниковский развел такой большой костер, что казалось — горит целая
деревня. Огонь, сопя, кидался во все стороны. Покуда путешественники боролись с
огненным столбом, Паниковский, пригнувшись, убежал в поле и вернулся, держа в руке
теплый кривой огурец. Остап быстро вырвал его из рук Паниковского, говоря:
— Не делайте из еды культа.
После этого он съел огурец сам. Поужинали колбасой, захваченной из дому
хозяйственным Козлевичем, и заснули под звездами.
— Ну-с, — сказал на рассвете Остап Козлевичу, приготовьтесь как следует. Такого дня,
какой предстоит сегодня, ваше механическое корыто еще не видело и никогда не увидит.
Балаганов схватил цилиндрическое ведро с надписью “Арбатовский родильный дом” и
побежал за водой на речку.
Адам Казимирович поднял капот машины, посвистывая, запустил руки в мотор и стал
копаться в его медных кишечках.
Паниковский оперся спиной на автомобильное колесо и, пригорюнившись, не мигая,
смотрел на клюквенный солнечный сегмент, появившийся над горизонтом. У
Паниковского оказалось морщинистое лицо со множеством старческих мелочей:
мешочков, пульсирующих жилок и клубничных румянцев. Такое лицо бывает у человека,
который прожил долгую порядочную жизнь, имеет взрослых детей, пьет по утрам
здоровый кофе “Желудин” и пописывает в учрежденской стенгазете под псевдонимом
“Антихрист”.

— Рассказать вам, Паниковский, как вы умрете? неожиданно сказал Остап. Старик
вздрогнул и обернулся.

— Вы умрете так. Однажды, когда вы вернетесь в пустой, холодный номер гостиницы
“Марсель” (это будет где-нибудь в уездном городе, куда занесет вас профессия), вы
почувствуете себя плохо. У вас отнимется нога. Голодный и небритый, вы будете лежать
на деревянном топчане, и никто к вам не придет. Паниковский, никто вас не пожалеет.
Детей вы не родили из экономии, а жен бросали. Вы будете мучиться целую неделю.
Агония ваша будет ужасна. Вы будете умирать долго, и это всем надоест. Вы еще не
совсем умрете, а бюрократ, заведующий гостиницей, уже напишет отношение в отдел
коммунального хозяйства о выдаче бесплатного гроба… Как ваше имя и отчество?

— Михаил Самуэлевич, — ответил пораженный Паниковский.
— … о выдаче бесплатного гроба для гражданина М. С. Паниковского. Впрочем, не надо
слез, годика два вы еще протянете. Теперь — к делу. Нужно позаботиться о культурно-
агитационной стороне нашего похода.

Остап вынул из автомобиля свой акушерский саквояж и положил его на траву.
— Моя правая рука, — сказал великий комбинатор, похлопывая саквояж по
толстенькому колбасному боку. — Здесь все, что только может понадобиться
элегантному гражданину моих лет и моего размаха.
Бендер присел над чемоданчиком, как бродячий китайский фокусник над своим
волшебным мешком, и одну за другой стал вынимать различные вещи. Сперва он вынул
красную нарукавную повязку, на которой золотом было вышито слово “Распорядитель”.
Потом на траву легла милицейская фуражка с гербом города Киева, четыре колоды карт
с одинаковой рубашкой и пачка документов с круглыми сиреневыми печатями.
Весь экипаж “Антилопы-Гну”с уважением смотрел на саквояж. А оттуда появлялись все
новые предметы.
— Вы — голуби, — говорил Остап, — вы, конечно, никогда не поймете, что честный
советский паломникпилигрим вроде меня не может обойтись без докторского халата.
Кроме халата, в саквояже оказался и стетоскоп.