Page 34 - Золотой телёнок
P. 34
никаких “лорен-дитрихов”! Я читал в газете, что идут два “паккарда”, два “фиата” и один
“студебеккер”.
— Идите к чертовой матери со своим “студебеккером”! -заорал Остап. — Кто такой
Студебеккер? Это ваш родственник Студебеккер? Папа ваш Студебеккер? Чего вы
прилипли к человеку? Русским языком ему говорят, что “студебеккер” в последний
момент заменен “лорен-дитрихом”, а он морочит голову! “Студебеккер! “
Юношу уже давно оттеснили распорядители, а Остап долго еще взмахивал руками и
бормотал:
— Знатоки! Убивать надо таких знатоков! “Студебеккер” ему подавай!
Председатель комиссии по встрече автопробега протянул в своей приветственной речи
такую длинную цепь придаточных предложений, что не мог из них выкарабкаться в
течение получаса. Все это время командор пробега провел в большом беспокойстве. С
высоты кафедры он следил за подозрительными действиями Балаганова и Паниковского,
которые слишком оживленно шныряли в толпе. Бендер делал страшные глаза и в конце
концов своей сигнализацией пригвоздил детей лейтенанта Шмидта к одному месту.
— Я рад, товарищи, — заявил Остап в ответной речи, -нарушить автомобильной сиреной
патриархальную тишину города Удоева. Автомобиль, товарищи, не роскошь, а средство
передвижения. Железный конь идет на смену крестьянской лошадке. Наладим серийное
производство советских автомашин. Ударим автопробегом по бездорожью и
разгильдяйству. Я кончаю, товарищи. Предварительно закусив, мы продолжим наш
далекий путь.
Пока толпа, недвижимо расположившаяся вокруг кафедры, внимала словам командора,
Козлевич развил обширную деятельность. Он наполнил бак бензином, который, как и
говорил Остап, оказался высшей очистки, беззастенчиво захватил в запас три больших
бидона горючего, переменил камеры и протекторы на всех четырех колесах, захватил
помпу и даже домкрат. Этим он совершенно опустошил как базисный, так и
операционный склады удоевского отделения Автодора.
Дорога до Черноморска была обеспечена материалами. Не было, правда, денег. Но это
командора не беспокоило. В Удоеве путешественники прекрасно пообедали.
— О карманных деньгах не надо думать, — сказал Остап, они валяются на дороге, и мы
их будем подбирать по мере надобности.
Между древним Удоевым, основанным в 794 году, и Черноморском, основанным в 1794
году, лежали тысяча лет и тысяча километров грунтовой и шоссейной дороги.
За эту тысячу лет на магистрали Удоев-Черное море появлялись различные фигуры.
Двигались по ней разъездные приказчики с товарами византийских торговых фирм.
Навстречу им из гудящего леса выходил Соловей-разбойник, грубый мужчина в
каракулевой шапке. Товары он отбирал, а приказчиков выводил в расход. Брели по этой
дороге завоеватели со своими дружинами, проезжали мужики, с песнями тащились
странники.
Жизнь страны менялась с каждым столетием. Менялась одежда, совершенствовалось
оружие, были усмирены картофельные бунты. Люди научились брить бороды. Полетел
первый воздушный шар. Были изобретены железные близнецы-пароход и паровоз.
Затрубили автомашины.
А дорога осталась такой же, какой была при Соловье-разбойнике.
Горбатая, покрытая вулканической грязью или засыпанная пылью, ядовитой, словно
порошок от клопов, протянулась отечественная дорога мимо деревень, городков, фабрик
и колхозов, протянулась тысячеверстной западней. По ее сторонам, в желтеющих,
оскверненных травах, валяются скелеты телег и замученные, издыхающие автомобили.
Быть может, эмигранту, обезумевшему от продажи газет среди асфальтовых полей
Парижа, вспоминается российский проселок очаровательной подробностью родного
пейзажа: в лужице сидит месяц, громко молятся сверчки и позванивает пустое ведро,