Page 65 - Избранное
P. 65

Он долго не хотел выступать. Он почти плакал в голос и ссылался на боли в нижней
               части живота. Он говорил, что он только вчера приехал из Питера, не осмотрелся еще в этом
               городе и не свыкся с такой аудиторией.
                     Поэт буквально ревел белугой и цеплялся руками за кулисы, однако дружным натиском
               мы выперли его на сцену.
                     Дикие аплодисменты, гогот, восхищенная брань — потрясли все зало.
                     Публика восторженно гикала и ревела.
                     Часть публики ринулась к сцене и с диким любопытством рассматривала лирического
               поэта.
                     Поэт обомлел, прислонился к роялю и, не сказав ни одного слова, простоял так минут
               пять. Затем качнулся, открыл рот и, почти неживой, вполз обратно за кулисы.
                     Аплодисменты  долго  не  смолкали.  Кто-то  настойчиво  бил  пятками  в  пол.  Кто-то
               неистово требовал повторения.
                     Мы, совершенно потрясенные, забились в своей  уборной и сидели, прислушиваясь к
               публике.
                     Наш устроитель ходил вокруг нас, с испугом поглядывая на наши поникшие фигуры.
                     Имажинист,  скорбно  сжав  губы,  в  страшной  растерянности  сидел  на  диване,  потом
               откинул свои волосы назад и твердо сказал:
                     — Меня поймут через пятьдесят лет. Не раньше. Мои стихи не доходят. Это я теперь
               вижу.
                     Маруся Грекова тихо плакала, закрыв лицо руками.
                     Лирический  поэт  стоял в  неподвижной  позе и  с  испугом прислушивался  к  крикам  и
               реву.
                     Я  ничего  не  понимал.  Вернее,  я  думал,  что  чистое  искусство  дошло  до  масс,  но  в
               какой-то странной и неизвестной для меня форме.
                     Однако крики не смолкали.
                     Вдруг  послышался  топот  бегущих  ног  за  кулисами  и  в  нашу  уборную  ворвалось
               несколько человек из публики.
                     — Просим! Просим! — радостно вопил какой-то гражданин, потрясая руками.
                     Мы остолбенели.
                     Тихим, примиряющим голосом устроитель спросил:
                     — Товарищи… Не беспокойтесь… Не волнуйтесь… Все будет… Сейчас все устроим…
               Что вы хотели?
                     — Да  который  тут  выступал,  —  сказал  гражданин.  —  Публика  очень  даже  требует
               повторить.  Мы,  как  делегация,  просим…  Который  тут  сейчас  с  переодеванием,
               трансформатор.
                     Вдруг  в  одно  мгновение  всем  стало  ясно.  Нас  четверых  приняли  за  трансформатора
               Якимова, выступавшего в прошлом году в этом городе. Сегодня он должен был выступать
               после нас.
                     Совершенно ошеломленные, мы механически оделись и вышли из клуба.
                     И на другой день уехали из города.
                     Маленькая блондинка пианистка, саженного роста имажинист, я и, наконец, полный,
               румяный  лирический  поэт  —  мы  вчетвером  показали  провинциальной  публике  поистине
               чудо трансформации.
                     Однако цветов, вареных яиц и славных почестей мы так и не получили от народа.
                     Придется ждать.
                     1924

                                                           АКТЕР

                     Рассказ этот — истинное происшествие. Случилось в Астрахани. Рассказал мне об этом
               актер-любитель.
   60   61   62   63   64   65   66   67   68   69   70