Page 200 - «Детские годы Багрова-внука»

мы со всякими червяками, у которых было шестнадцать ножек. Светляки

недолго жили и почти всегда на другой же день теряли способность
разливать по временам свой пленительный блеск, которым мы любовались
в тёмной комнате. Другие червячки жили долго и превращались иногда, к
великой нашей радости, в хризалиды или куколки. Это происходило
следующим порядком: червячки голые посредством клейкой слизи
привешивали, точно приклеивали, себя хвостиком к крышке или стенке
ящика, а червячки мохнатые, завернувшись в листья и замотавшись в
тонкие белые и прозрачные ниточки или шелковинки, ложились в них, как
в кроватку. По прошествии известного, но весьма неравного времени
сваливалась, как сухая шелуха, наружная кожа с гладкого или мохнатого
червя – и висела или лежала куколка: висела угловатая, с рожками,
узорчато-серая, бланжевая, даже золотистая хризалида, а лежала всегда
тёмного цвета, настоящая крошечная, точно спеленанная куколка. Я знал,
что из первых, висячих, хризалид должны были вывестись денные бабочки,
а из вторых, лежачих, – ночные; но как в то время я ещё не умел ходить за
этим делом, то превращения хризалид в бабочки у нас не было, да и быть

не могло, потому что мы их беспрестанно смотрели, даже трогали, чтоб
узнать, живы ли они. У нас вывелась только одна найденная мною где-то
под застрехой, вся золотистая куколка; из неё вышла самая обыкновенная
крапивная бабочка – но радость была необыкновенная!
Наконец поспела полевая клубника, и её начали приносить уже не
чашками и бураками, но вёдрами. Бабушка, бывало, сидит на крыльце и
принимает клубнику от дворовых и крестьянских женщин. Редко она
хвалила ягоды, а всё ворчала и бранилась. Мать очень любила и дорожила
полевой клубникой. Она считала её полезною для своего здоровья и
употребляла как лекарство по нескольку раз в день, так что в это время
мало ела обыкновенной пищи. Нам с сестрой тоже позволяли кушать
клубники сколько угодно. Кроме всех других хозяйственных потребностей,
из клубники приготовляли клубничную воду, вкусом с которой ничто

сравниться не может.
В летние знойные дни протягивали по всему двору, от кладовых
амбаров до погреба и от конюшен до столярной, длинные верёвки,
поддерживаемые в разных местах рогульками из лутошек. На эти верёвки
вывешивали для просушки и сбереженья от моли разные платья мужские и
женские, шубы, шерстяные платки, тёплые одеяла, сукна и проч. Я очень
любил всё это рассматривать. И тогда уже висело там много такого платья,
которого более не носили, сшитого из такого сукна или материи, каких
более не продавали, как мне сказывали. Один раз, бродя между этими