Page 206 - «Детские годы Багрова-внука»

Ивановне, которая непременно хотела, чтоб мать увидела в полном блеске

великолепный, семидесятинный чурасовский сад, заключавший в себе
необъятное количество яблонь самых редких сортов, вишен, груш и даже
бергамот. Отцу моему очень не хотелось уехать из Багрова в самую
деловую пору. Только с неделю как начали жать рожь, а между тем уже
подоспел ржаной сев, который там всегда начинался около 25 июля. Он сам
видел, что после дедушки полевые работы пошли хуже, и хотел поправить
их собственным надзором. Бабушка тоже роптала на наш отъезд и
говорила: «Проказница, право, Прасковья Ивановна! Приезжай смотреть её
сады, а своё хозяйство брось! На меня, Алёша, не надейся, – я больно плоха
становлюсь, да и не смыслю. Я с новым твоим старостой и говорить не
стану: больно речист». Всё это мой отец понимал очень хорошо, но
ослушаться Прасковьи Ивановны и не исполнить обещания – было
невозможно. Отец хотел только оттянуть подалее время отъезда, вместо 1
августа ехать 10-го, основываясь на том, что всё лето были дожди и что
яблоки поспеют только к Успеньеву дню. Вдруг получил он письмо от
Михайлушки, известного поверенного и любимца Прасковьи Ивановны,

который писал, что по тяжебному делу с Богдановыми отцу моему надобно
приехать немедленно в Симбирск и что Прасковья Ивановна приказывает
ему поскорее собраться и Софью Николавну просит поторопиться. Все
хозяйственные расчёты были оставлены, и мы стали поспешно собираться
в путь. Бабушка очень неохотно, хотя уже беспрекословно, отпускала нас и
взяла с отца слово, что мы к Покрову воротимся домой. Мне также жалко
было расставаться с Багровом и со всеми его удовольствиями, с удочкой, с
ястребами, которыми только что начинали травить, а всего более – с
мохноногими и двухохлыми голубями, которых две пары недавно подарил
мне Иван Петрович Куроедов, богатый сосед тётушки Аксиньи
Степановны, сватавшийся к её дочери, очень красивой девушке, но ещё
слишком молодой. Тётушка Аксинья Степановна была радёхонька такому
зятю, но по молодости невесты (ей было ровно пятнадцать лет) отложила

совершение этого дела на год. Жених был большой охотник до голубей и,
желая приласкаться к тётушкиным родным, неожиданно сделал мне этот
драгоценный подарок. Все говорили, и отец и Евсеич, что таких голубей
сродясь не видывали. Отец приказал сделать мне голубятню или огромную
клетку, приставленную к задней стене конюшни, и обтянуть её старой
сетью; клетка находилась близёхонько от переднего крыльца, и я
беспрестанно к ней бегал, чтоб посмотреть – довольно ли корму у моих
голубей и есть ли вода в корытце, чтобы взглянуть на них и послушать их
воркованье. Одна пара уже сидела на яйцах. Каково же было мне со всем