Page 208 - «Детские годы Багрова-внука»

Летняя поездка в Чурасово

Ровно через три года представлялся мне случай снова испытать
впечатление дальней летней дороги. Три года для восьмилетнего возраста
значат очень много, и можно было бы ожидать, что я гораздо живее,
сознательнее, разумнее почувствую красоты разнообразной, живописной
природы тех местностей, по которым нам должно было проезжать. Но

вышло не совсем так. Три года тому назад, уезжая из Уфы в Багрово, из
города в деревню, я точно вырывался из тюрьмы на волю. На каждом шагу
ожидали меня новые, не виданные мною, предметы и явления в природе;
самоё Багрово, по рассказам отца, представлялось мне каким-то
очаровательным местом, похожим на те волшебные «Счастливые острова»,
которые открывал Васко де Гама в своём мореплавании, о которых читал я
в «Детском чтении». В настоящую же минуту я оставлял Багрово, которое
уже успел страстно полюбить, оставлял все мои охоты – и ехал в
неприятное мне Чурасово, где ожидали меня те же две комнаты в богатом,
но чужом доме, которые прежде мы занимали, и те же вечные гости. Сад с
яблоками, которых мне и есть не давали, меня не привлекал; ни уженья, ни
ястребов, ни голубей, ни свободы везде ходить, везде гулять и всё говорить,
что захочется; вдобавок ко всему, я очень знал, что мать не будет
заниматься и разговаривать со мною так, как в Багрове, потому что ей будет
некогда, потому что она или будет сидеть в гостиной, на балконе, или будет
гулять в саду с бабушкой и гостями, или к ней станут приходить гости;

слово «гости» начинало делаться мне противным… Такие мысли бродили у
меня в голове, и я печально сидел рядом с сестрицей, прижавшись в угол
кареты. Отец также был печален; ему так же, как и мне, жалко было
покинуть Багрово, и ещё более грустно ему было расстаться с матерью,
моей бабушкой, которая очень хизнула в последнее время, как все
замечали, и которую он очень горячо любил. Но моя мать была довольна,
что уехала из Багрова: она не любила его и всегда говорила, что все её
болезни происходят от низкого и сырого местоположения этой деревни.
После довольно долгого молчания мать обратилась ко мне и сказала: «Что
ты забился в угол, Серёжа? Ничего не говоришь и в окошко не смотришь?»
Я отвечал, что мне жалко Багрова, – и высказал всё, что у меня было на
душе. Мать старалась меня уверить, что Чурасово гораздо лучше Багрова,
что там сухой и здоровый воздух, что хотя нет гнилого пруда, но зато

множество чудесных родников, которые бьют из горы и бегут по камешкам;