Page 224 - «Детские годы Багрова-внука»

И верх озолотит полей,

Всё вдруг цвести, рождаться станет…

Миницкая

Всё так, да мне луна милей… и пр. и пр.

Потом Миницкая читала последующие куплеты в похвалу луне, а я –
окончательные четыре стиха, в которых вполне выражается любезность
князя Долгорукова:

Вперёд не спорь, да будь умнее
И знай, пустая голова,
Что всякой логики сильнее
Любезной женщины слова.

Из такого чтения выходило что-то драматическое. Я много и усердно
хлопотал, передавая мои литературные убеждения, наконец довёл свою

противницу до некоторой уступки; она защищала кн. Долгорукова его же
стихом и говорила нараспев звучным голоском своим, не заботясь о мере:

Всё так, да Долгорукой мне милей!

Долгое отсутствие моего отца, сильно огорчавшее мою мать, заставило

Прасковью Ивановну послать к нему на помощь своего главного
управляющего Михайлушку, который в то же время считался в Симбирской
губернии первым поверенным, ходоком по тяжебным делам: он был
лучший ученик нашего слепого Пантелея. Не говоря ни слова моей матери,
Прасковья Ивановна написала письмецо к моему отцу и приказала ему
сейчас приехать. Отец мой немедленно исполнил приказание и, оставя
вместо себя Михайлушку, приехал в Чурасово. Мать обрадовалась, но
радость её очень уменьшилась, когда она узнала, что отец приехал по
приказанию тётушки. Я слышал кое-какие об этом неприятные разговоры.
Через несколько дней, при мне, мой отец сказал Прасковье Ивановне: «Я
исполнил, тётушка, вашу волю; но если я оставлю дело без моего надзора,
то я его проиграю». Прасковья Ивановна отвечала, что это всё вздор и что