Page 45 - Детство

Полные до краев овраги гнали вешние воды в реку. Ломая лед, река

выходила из берегов, крутила льдины, выдранные с корнем кусты, шла
высоко через плотину и падала в омуты.
Лазурное пятно, летевшее на усадьбу, разорвало, разогнало все тучи,
синевато-прохладный свет полился с неба, стали голубыми, без дна, лужи
на дворе, обозначились ручьи сверкающими зайчиками, и огромные озера
на полях и текущие овраги снопами света отразили солнце.
- Боже, какой воздух,- проговорила матушка, прижимая к груди руки
под пуховой шалью. Лицо ее улыбалось, в серых глазах были зеленые
искорки. Улыбаясь, матушка становилась краше всех на свете.
Никита пошел кругом двора посмотреть, что таи делается. Всюду
бежали ручьи, уходя местами под серые крупичатые сугробы,- они ухали и
садились под ногами. Куда ни сунься,- всюду вода: усадьба как остров.
Никите удалось пробраться только до кузницы, стоящей на горке. По уже
провядшему склону он сбежал к оврагу. Приминая прошлогоднюю траву,
струилась, текла снеговая, чистая, пахучая вода. Он зачерпнул ее горстью и
напился.

Дальше по оврагу еще лежал снег в желтых, в синих пятнах. Вода то
прорывала в нем русло, то бежала поверх снега: это называлось "наслус",-
не дай бог попасть с лошадью в эту снеговую кашу. Никита шел по траве
вдоль воды: вот хорошо бы поплыть по этим вешним водам из оврага в
овраг, мимо просыхающих вялых берегов, плыть через сверкающие озера,
рябые от весеннего ветра.
На той стороне оврага лежало ровное поле, местами бурое, местами
еще снеговое, все сверкающее рябью ручьев. Вдалеке, через поле, медленно
скакали пятеро верховых на неоседланных лошадях. Передний,
оборачиваясь, что-то, видимо, кричал, взмахивая связкой веревок. По пегой
лошади Никита признал в нем Артамона Тюрина. Задний держал на плече
шест. Верховые проскакали по направлению Хомяковки, деревни, лежащей
по ту сторону реки, за оврагами. Это было очень странно,- скачущие без

дороги по полой воде мужики.
Никита дошел до нижнего пруда, куда по желтому снегу широкой
водной пеленой вливался овраг. Вод! покрывала весь лед на пруду, ходила
коротенькими волнами. Налево шумели ветлы, обмякшие, широкие,
огромные. Среди голых их сучьев сидели, качаясь, грачи, измокшие за
ночь.
На плотине, между корявыми стволами, появился верховой. Он
колотил пятками мухрастую лошаденку, заваливался, взмахивая локтями.
Это был Степка Карнаушкин,- он что-то крикнул Никите, проскакивая