Page 144 - Приключения Электроника

стрелой, скользили по своим маршрутам хвостом вперед; летучие рыбы разгонялись у самой
поверхности и, расправив крылья, маленькими самолетами летели над волнами. Все было в
движении, в погоне, в борьбе.

Морские жители не говорят очень громко и без причины, чтобы не привлечь врагов. И все же,
несмотря на свист ветра и плеск волн, шум кораблей и подводных городов, рокот быстрых
струй и далеких землетрясений, уши Рэсси слышали необычные звуки. Если бы он умел
сравнивать с привычными людям понятиями, он бы сказал так: весь океан наполнен
гудением, тарахтением, криками, плачем, скрежетом, мурлыканьем, свистом, воем, грохотом,
щелканьем, кваканьем, мычаньем, барабанной дробью. Рэсси особенно не интересовался,
кто из рыб какие звуки издает, но одна только белуха, по его наблюдениям, умела свистеть,
стонать, хрюкать, плакать, как ребенок, звенеть колоколом, пищать, играть на флейте и
передразнивать птиц, которых она никогда в своей жизни не видела.

… Вот в зарослях водорослей плавает обломок бревна, но это не бревно, а лежащая на
спине морская выдра. На груди у нее заснул детеныш. Выдра медленно опускается в глубину,
зорко наблюдая за спящим, а ее сына баюкает волна. Когда он проснется, мать мгновенно
подплывет, вылижет его густую шерсть — в награду за первый урок плавания. А потом
путешествия в морских глубинах, бесконечные игры и новый урок с приходом сумерек —
устройство на ночлег. Выдра, прижав к груди детеныша, тщательно укутывается листьями
гигантской водоросли, и волна океана будет качать их в зеленом одеяле до утра.

Но что для Рэсси какая-то случайная выдра! Надо проплыть сотни миль с Белобочкой, вместе
хлебнуть немало морской соли, чтобы понять, какое это быстроходное, любопытное,
преданное другу существо — вольный морской дельфин. Наши путешественники состязались
в скорости, ловили самую крупную рыбу, оскаливались на приближающуюся мрачную акулу и
часто свистели друг другу. Одинокий дельфин молчалив, в паре разговорчив, в стае болтает
без умолку. Бочка, следуя этому правилу, пересвистывался между делом с приятелем,
иногда произносил монотонное, почти человеческое «ха-ха», а когда Рэсси слишком долго
плавал на глубине, щелкал челюстями, отыскивая пропавшего, и печально-призывно свистел.

Белобочка знал массу разных историй, как всякий путешествующий дельфин, но одну из них
повторял спутнику не раз.

"Я слышал, — свистел Белобочка, разумеется, не словами и не голосом, а особыми,
неслышными человеческому уху звуками, — я слышал и верю, что это сущая правда, а не
пустой свист. Я слышал, что когда-то стада дельфинов и китов вышли из моря на сушу и
стали жить на твердой земле, как жил до сих пор ты, Рэсси, пока не встретился со мной. Это
были счастливые времена, потому что на земле нет штормов, в которых гибнут стада
дельфинов, — на земле мягкая трава, много плодов, рыба в реках и пахучий, ароматный
воздух. Звери не нападали на нас: у дельфинов, ты знаешь, очень много зубов, а киты сами
по себе грозные. И мы уже забыли совсем про море и считали, что родились и всегда жили на
зеленой земле.

Но однажды на рассвете, когда мы скользили по мокрой траве, пришла злая обезьяна с
толстой палкой. Ни один из нас не знал, кто обидел эту обезьяну, во всяком случае — не кит
и не дельфин, а обезьяна кинулась на лас, стала бить направо и налево по гладкой коже, а
мы уже не могли двигаться так проворно, как злая обезьяна, потому что солнце высушило
росу. Дельфинов и китов, Рэсси, нельзя бить, как и детей: у них нежная кожа, они очень
обидчивы и запоминают несправедливость на всю жизнь.

Мы вернулись в море…

Мы навсегда вернулись в родную стихию. Но были уже не теми, что раньше. После жизни на

Page 144/274