Page 11 - Робинзон Крузо

облитая его сиянием, представляла восхитительную картину, какой я

никогда еще не видывал.

Ночью я отлично выспался, от моей морской болезни не осталось и

следа, я был бодр и весел и любовался морем, которое еще вчера так
бушевало и грохотало и в такое короткое время могло затихнуть и явить
собою столь привлекательное зрелище. И тут-то, словно для того чтобы
изменить мое благоразумное решение, ко мне подошел приятель,
сманивший меня ехать с ним, и, хлопнув меня по плечу, сказал: «Ну что,
Боб, как ты себя чувствуешь после вчерашнего? Бьюсь об заклад, что ты
испугался, – признавайся, ведь испугался вчера, когда задул ветерок?» –
«Ветерок? Хорош ветерок! Я и представить себе не мог такой ужасной
бури!» – «Бури! Ах ты, чудак! Так, по-твоему, это буря? Что ты! Это сущие
пустяки! Дай нам хорошее судно да побольше простору, – мы такого
шквалика и не заметим. Ну, да ты еще совсем неопытный моряк, Боб.
Пойдем-ка лучше сварим пуншу и забудем об этом. Взгляни, какой
чудесный нынче день!» Чтоб сократить эту грустную часть моей повести,
скажу, что дальше пошло, как положено у моряков: сварили пунш, я
порядком охмелел и потопил в разгуле той ночи все мое раскаяние, все
размышления о прошлом моем поведении и все мои благие решения