Page 183 - Робинзон Крузо

бразильских плантаторов. Я убежден, что при улучшениях, которые я уже

успел ввести за недолгий срок моего хозяйничанья и еще ввел бы со
временем, я нажил бы тысяч сто мойдоров. Нужно ли мне было бросать
налаженное дело, благоустроенную плантацию, которая с каждым годом
разрасталась и приносила все больший и больший доход, ради того, чтобы
ехать в Гвинею за неграми, между тем как при некотором терпении я
дождался бы времени, когда вывоз негров-невольников настолько
увеличился бы, что мы смогли бы покупать их прямо на месте у тех, кто
профессионально занимался работорговлей? Правда, это обходилось бы
немного дороже, но стоило ли из-за небольшой разницы в цене
подвергаться такому страшному риску?
Но, видно, совершать безумства – удел молодежи, как удел людей
зрелого возраста, умудренных дорого купленным опытом, – осуждать
безрассудства молодежи. Так было и со мной. Однако эта дурная черта так
глубоко укоренилась в моем характере, что я непрестанно измышлял планы
бегства из этого пустынного места. Переходя теперь к изложению
последней части моего пребывания на необитаемом острове, я считаю не

лишним рассказать читателю, в какой форме у меня впервые зародилась эта
безумная затея и что я предпринял для ее осуществления.
Итак, после поездки к обломкам погибшего корабля я вернулся в свою
крепость, поставил, как всегда, свой фрегат в безопасное место и зажил по-
старому. Правда, у меня было теперь больше денег; но я не стал от этого
богаче, ибо деньги в моем положении были мне так же мало нужны, как
перуанским индейцам до вторжения в Перу испанцев.
Однажды ночью, в мартовский период дождей, на двадцать четвертом
году своей отшельнической жизни, я лежал на койке совершенно здоровый
телесно и душевно, но не мог сомкнуть глаз ни на минуту.
Невозможно, да нет и надобности, перечислять все мои мысли, вихрем
мчавшиеся в ту ночь по большой дороге мозга – памяти. Перед моим
умственным взором прошла, если можно так выразиться, в миниатюре вся

моя жизнь до и после прибытия моего на необитаемый остров.
Припоминая шаг за шагом весь этот второй период моей жизни, я
сравнивал мои первые безмятежные годы с тем состоянием тревоги, страха
и грызущей заботы, в котором я жил с того дня, как открыл след
человеческой ноги на песке. Не то чтоб я воображал, что до моего открытия
дикари не появлялись в пределах моего царства: весьма возможно, что и в
первые годы моего житья на острове их перебывало там несколько сот
человек. Но в то время я этого не знал, никакие страхи не нарушали моего
душевного равновесия, я был покоен и счастлив, потому что не сознавал