Page 35 - Белый пудель

кость, хотя бы самая подержанная, а следовательно, ею всегда не поздно позабавиться. И
потому я зарываю ее в землю в саду или на огороде. Кроме того, я размышляю: вот было на
ней мясо и нет его; почему же, если его нет, ему снова не быть?

И если кто-нибудь – человек, кошка или собака – проходит мимо места, где она закопана, я
сержусь и рычу. Вдруг догадаются? Но чаще я сам забываю место, и тогда долго бываю не в
духе.

У нас живет в доме пушистая кошка Катя, необыкновенно важное и дерзкое существо. Она
держит себя так надменно, будто бы весь дом и все, что в доме – люди и вещи, –
принадлежит ей. На чужих собак она всегда бросается первая, вцепляясь в морду. Мы с ней
живем дружно. Вечером, когда мне приносят мою миску с овсянкой и костями, я охотно
позволяю ей подойти и полакать со мною. Но уговор: косточек не трогать. И она это хорошо
помнит после того, как однажды я на нее очень громко прикрикнул. Зато и я соблюдаю
договор: кошкиного молока не трогать! Однако играть я с ней не люблю. Непременно в игре
забудется и оцарапает мне нос. А этого я терпеть не могу. Долго потом чихаю и тру нос
лапами.

На днях Маленькая позвала меня к себе, в детскую, и открыла шкафчик. Там на нижней полке
лежала на боку наша кошка, и ее сосала целая куча смешных слепых котят. «Правда, Сапсан,
какие они восторгательные?» – сказала мне Маленькая.

Правда. Они мне очень понравились. Двух или трех я обнюхал, лизнул и носом перевернул с
брюшка на спинку. Они пищали, точно мышата, и были теплые и мягкие, беспомощные и
сердитые. Забеспокоившись, кошка приподняла голову и сказала жалобным голосом: «Ах,
пожалуйста, Сапсан, поосторожнее, не наступите на них лапой, вы такой большой».

Вот глупая. Точно я сам не знаю?

Сегодня Хозяин взял меня в гости в дом, где мы еще никогда не бывали. Там я увидел
замечательное чудо: не щенка, а настоящую взрослую собаку, но такую маленькую, что она
свободно поместилась бы в моей закрытой пасти, и там ей еще осталось бы довольно места,
чтобы покружиться вокруг самой себя, прежде чем лечь. Вся она, со своими тоненькими,
шаткими ножками и мокрыми выпуклыми черными глазами, походила на какого-то
трясущегося паучка, но – скажу откровенно – более свирепого создания я еще никогда не
встречал. Она с ожесточением накинулась на меня и закричала пронзительно: «Вон из моего
дома! Вон сию же минуту! Иначе растерзаю на части! Оторву хвост и голову! Вон! От тебя
улицей пахнет!» И она еще прибавила несколько таких слов, что… Я испугался, пробовал
залезть под диван, но прошла только голова, и диван поехал по полу, потом я забился в угол.
Хозяин смеялся. Я поглядел на него укоризненно. Он ведь сам хорошо знает, что я не
отступлю ни перед лошадью, ни перед быком, ни перед медведем. Просто – меня поразило и
ужаснуло, что этот крошечный собачий комочек извергает из себя такой огромный запас
злости.

После Хозяина всех ближе моему собачьему сердцу Маленькая – так я зову его дочку.
Никому бы, кроме нее, я не простил, если бы вздумали таскать меня за хвост и за уши,
садиться на меня верхом или запрягать в повозку. Но я все терплю и, притворяясь,
повизгиваю, как трехмесячный щенок. И радостно мне бывает по вечерам лежать
неподвижно, когда она, набегавшись за день, вдруг задремлет на ковре, прикорнув головкой у
меня на боку. И она, когда мы играем, тоже не обижается, если я иногда махну хвостом и
свалю ее с ног.

Иногда мы с нею развозимся, и она начинает хохотать. Я это очень люблю, но сам не умею.
Тогда я прыгаю вверх всеми четырьмя лапами и лаю громко, как только могу. И меня
обыкновенно вытаскивают за ошейник на улицу. Почему?

Page 35/111