Page 36 - Белый пудель

Летом был такой случай на даче. Маленькая еще едва ходила и была препотешная. Мы
гуляли втроем. Она, я и нянька. Вдруг все заметались – люди и животные. Посредине улицы
мчалась собака, черная, в белых пятнах, с опущенной головой, с висящим хвостом, вся в
пыли и пене. Нянька убежала, визжа. Маленькая села на землю и заплакала. Собака неслась
прямо на нас. И от этого пса еще издали сразу повеяло на меня острым запахом безумия и
беспредельно-бешеной злобы. От ужаса вся шерсть на мне вздыбилась, но превозмог себя и
загородил телом Маленькую.

Это уже было не единоборство, а смерть одному из нас. Я сжался, выждал краткий, точный
миг и одним скачком опрокинул пеструю на землю. Потом поднял за шиворот на воздух и
встряхнул. Она легла на землю без движения, плоская и теперь совсем не страшная. Но
Маленькая очень перепугалась. Я привел ее домой. Всю дорогу она держала меня за ухо и
прижималась ко мне, и я чувствовал, как дрожало ее маленькое тельце.

Не бойся, моя Маленькая. Когда я с тобой, то ни один зверь, ни один человек на свете не
посмеет тебя обидеть.

Не люблю я лунных ночей, и мне нестерпимо хочется выть, когда я гляжу на небо. Мне
кажется, что оттуда смотрит кто-то очень большой, больше самого Хозяина, тот, кого Хозяин
так непонятно называет «Вечность» или иначе. Тогда я смутно предчувствую, что и моя жизнь
когда-нибудь кончится, как кончается жизнь собак, жуков и растений. Придет ли тогда, перед
концом, ко мне Хозяин? Я не знаю. Я бы очень этого хотел. Но даже если он и не придет –
моя последняя мысль все-таки будет о Нем.

1928

Барбос и Жулька

Барбос был невелик ростом, но приземист и широкогруд. Благодаря длинной, чуть-чуть
вьющейся шерсти в нем замечалось отдаленное сходство с белым пуделем, но только с
пуделем, к которому никогда не прикасались ни мыло, ни гребень, ни ножницы. Летом он
постоянно с головы до конца хвоста бывал унизан колючими «репяхами», осенью же клоки
шерсти на его ногах, животе, извалявшись в грязи и потом высохнув, превращались в сотни
коричневых, болтающихся сталактитов. Уши Барбоса вечно носили на себе следы «боевых
схваток», а в особенно горячие периоды собачьего флирта прямо-таки превращались в
причудливые фестоны. Таких собак, как он, искони и всюду зовут Барбосами. Изредка только,
да и то в виде исключения, их называют Дружками. Эти собаки, если не ошибаюсь,
происходят от простых дворняжек и овчарок. Они отличаются верностью, независимым
характером и тонким слухом.

Жулька также принадлежала к очень распространенной породе маленьких собак, тех
тонконогих собачек с гладкой черной шерстью и желтыми подпалинами над бровями и на
груди, которых так любят отставные чиновницы. Основной чертой ее характера была
деликатная, почти застенчивая вежливость. Это не значит, чтобы она тотчас же
перевертывалась на спину, начинала улыбаться или униженно ползала на животе, как только
с ней заговаривал человек (так поступают все лицемерные, льстивые и трусливые
собачонки). Нет, к доброму человеку она подходила с свойственной ей смелой
доверчивостью, опиралась на его колено своими передними лапками и нежно протягивала
мордочку, требуя ласки. Деликатность ее выражалась главным образом в манере есть. Она
никогда не попрошайничала, наоборот, ее всегда приходилось упрашивать, чтобы она взяла
косточку. Если же к ней во время еды подходила другая собака или люди, Жулька скромно
отходила в сторону с таким видом, который как будто бы говорил: «Кушайте, кушайте,

Page 36/111