Page 37 - Белый пудель

пожалуйста… Я уже совершенно сыта…» Право же, в ней в эти моменты было гораздо
меньше собачьего, чем в иных почтенных человеческих лицах во время хорошего обеда.

Конечно, Жулька единогласно признавалась комнатной собачкой. Что касается до Барбоса,
то нам, детям, очень часто приходилось его отстаивать от справедливого гнева старших и
пожизненного изгнания во двор. Во-первых, он имел весьма смутные понятия о праве
собственности (особенно если дело касалось съестных припасов), а во-вторых, не отличался
аккуратностью в туалете. Этому разбойнику ничего не стоило стрескать в один присест
добрую половину жареного пасхального индюка, воспитанного с особенною любовью и
откормленного одними орехами, или улечься, только что выскочив из глубокой и грязной
лужи, на праздничное, белое как снег, покрывало маминой кровати.

Летом к нему относились снисходительно, и он обыкновенно лежал на подоконнике
раскрытого окна в позе спящего льва, уткнув морду между вытянутыми передними лапами.
Однако он не спал: это замечалось по его бровям, все время не перестававшим двигаться.
Барбос ждал… Едва только на улице против нашего дома показывалась собачья фигура,
Барбос стремительно скатывался с окошка, проскальзывал на брюхе в подворотню и полным
карьером несся на дерзкого нарушителя территориальных законов. Он твердо памятовал
великий закон всех единоборств и сражений: бей первый, если не хочешь быть битым, и
поэтому наотрез отказывался от всяких принятых в собачьем мире дипломатических
приемов, вроде предварительного взаимного обнюхивания, угрожающего рычания, завивания
хвоста кольцом и так далее. Барбос, как молния, настигал соперника, грудью сшибал его с
ног и начинал грызню. В течение нескольких минут среди густого столба коричневой пыли
барахтались, сплетаясь клубком, два собачьих тела. Наконец Барбос одерживал победу. В то
время когда его враг обращался в бегство, поджимая хвост между ногами, визжа и трусливо
оглядываясь назад, Барбос с гордым видом возвращался на свой пост на подоконник.
Правда, что иногда при этом триумфальном шествии он сильно прихрамывал, а уши его
украшались лишними фестонами, но, вероятно, тем слаще казались ему победные лавры.

Между ним и Жулькой царствовало редкое согласие и самая нежная любовь. Может быть,
втайне Жулька осуждала своего друга за буйный нрав и дурные манеры, но, во всяком
случае, явно она никогда этого не высказывала. Она даже и тогда сдерживала свое
неудовольствие, когда Барбос, проглотив в несколько приемов свой завтрак, нагло
облизываясь, подходил к Жулькиной миске и засовывал в нее свою мокрую мохнатую морду.
Вечером, когда солнце жгло не так сильно, обе собаки любили поиграть и повозиться на
дворе. Они то бегали одна от другой, то устраивали засады, то с притворно сердитым
рычанием делали вид, что ожесточенно грызутся между собой.

Однажды к нам во двор забежала бешеная собака. Барбос видел ее с своего подоконника,
но, вместо того чтобы, по обыкновению, кинуться в бой, он только дрожал всем телом и
жалобно повизгивал. Собака носилась по двору из угла в угол, нагоняя одним своим видом
панический ужас и на людей и на животных. Люди попрятались за двери и боязливо
выглядывали из-за них. Все кричали, распоряжались, давали бестолковые советы и
подзадоривали друг друга. Бешеная собака тем временем уже успела искусать двух свиней и
разорвать нескольких уток.

Вдруг все ахнули от испуга и неожиданности. Откуда-то из-за сарая выскочила маленькая
Жулька и во всю прыть своих тоненьких ножек понеслась наперерез бешеной собаке.
Расстояние между ними уменьшалось с поразительной быстротой. Потом они столкнулись…
Это все произошло так быстро, что никто не успел даже отозвать Жульку назад. От сильного
толчка она упала и покатилась по земле, а бешеная собака тотчас же повернула к воротам и
выскочила на улицу.

Когда Жульку осмотрели, то на ней не нашли ни одного следа зубов. Вероятно, собака не
успела ее даже укусить. Но напряжение героического порыва и ужас пережитых мгновений не

Page 37/111