Page 13 - Майская ночь, или Утопленница
P. 13
– В чёрном вывороченном тулупе, собачий сын, пан голова.
– А не лжёшь ли ты, пан писарь? Что, если этот сорванец сидит теперь у меня в коморе?
– Нет, пан голова. Ты сам, не во гнев будь сказано, погрешил немного.
– Давайте огня! мы посмотрим его!
Огонь принесли, дверь отперли, и голова ахнул от удивления, увидев перед собою
свояченицу.
– Скажи, пожалуйста, – с такими словами она приступила к нему, – ты не свихнул ещё с
последнего ума? Была ли в одноглазой башке твоей хоть капля мозгу, когда толкнул ты меня
в тёмную комору? Счастье, что не ударилась головою об железный крюк. Разве я не кричала
тебе, что это я? Схватил, проклятый медведь, своими железными лапами, да и толкает! Чтоб
тебя на том свете толкали черти!..
Последние слова вынесла она за дверь на улицу, куда отправилась для каких-нибудь своих
причин.
– Да, я вижу, что это ты! – сказал голова, очнувшись. – Что скажешь, пан писарь, не шельма
этот проклятый сорвиголова?
– Шельма, пан голова.
– Не пора ли нам всех этих повес прошколить хорошенько и заставить их заниматься делом?
– Давно пора, давно пора, пан голова.
– Они, дурни, забрали себе… Кой чёрт? мне почудился крик свояченицы на улице… они,
дурни, забрали себе в голову, что я им ровня. Они думают, что я какой-нибудь их брат,
простой козак! – Небольшой последовавший за сим кашель и устремление глаза исподлобья
вокруг давало догадываться, что голова готовился говорить о чём-то важном. – В тысячу…
этих проклятых названий годов, хоть убей, не выговорю; ну, году, комиссару тогдашнему
Ледачему дан был приказ выбрать из козаков такого, который бы был посмышлёнее всех. О!
– это «о!» голова произнёс, поднявши палец вверх, – посмышлёнее всех! в проводники к
царице. Я тогда…
– Что и говорить! это всякий уже знает, пан голова. Все знают, как ты выслужил царскую
ласку. Признайся теперь, моя правда вышла: хватил немного на душу греха, сказавши, что
поймал этого сорванца в вывороченном тулупе?
– А что до этого дьявола в вывороченном тулупе, то его, в пример другим, заковать в кандалы
и наказать примерно. Пусть знают, что значит власть! От кого же и голова поставлен, как не
от царя? Потом доберёмся и до других хлопцев: я не забыл, как проклятые сорванцы вогнали
в огород стадо свиней, переевших мою капусту и огурцы; я не забыл, как чёртовы дети
отказалися вымолотить моё жито; я не забыл… Но провались они, мне нужно непременно
узнать, какая это шельма в вывороченном тулупе.
– Это проворная, видно, птица! – сказал винокур, которого щёки в продолжение всего этого
разговора беспрерывно заряжались дымом, как осадная пушка, и губы, оставив коротенькую
люльку, выбросили целый облачный фонтан. – Эдакого человека не худо, на всякий случай, и
при виннице держать; а ещё лучше повесить на верхушке дуба вместо паникадила.
Такая острота показалась не совсем глупою винокуру, и он тот же час решился, не дожидаясь
одобрения других, наградить себя хриплым смехом.
Page 13/20