Page 14 - Майская ночь, или Утопленница

В это время стали приближаться они к небольшой, почти повалившейся на землю хате;
любопытство наших путников увеличилось. Все столпились у дверей. Писарь вынул ключ,
загремел им около замка; но этот ключ был от сундука его. Нетерпение увеличилось. Засунув
руку, начал он шарить и сыпать побранки, не отыскивая его. «Здесь!» – сказал он наконец,
нагнувшись и вынимая его из глубины обширного кармана, которым снабжены были его
пестрядевые шаровары. При этом слове сердца наших героев, казалось, слились в одно, и
это огромное сердце забилось так сильно, что неровный стук его не был заглушён даже
брякнувшим замком. Двери отворились, и… Голова стал бледен как полотно; винокур
почувствовал холод, и волосы его, казалось, хотели улететь на небо; ужас изобразился в
лице писаря; десятские приросли к земле и не в состоянии были сомкнуть дружно разинутых
ртов своих: перед ними стояла свояченица!

Изумлённая не менее их, она, однако ж, немного очнулась и сделала движение, чтобы
подойти к ним.

– Стой! – закричал диким голосом голова и захлопнул за нею дверь. – Господа! это сатана! –
продолжал он. – Огня! живее огня! Не пожалею казённой хаты! Зажигай её, зажигай, чтобы и
костей чёртовых не осталось на земле!

Свояченица в ужасе кричала, слыша за дверью грозное определение.

– Что вы, братцы! – говорил винокур. – Слава богу, волосы у вас чуть не в снегу, а до сих пор
ума не нажили: от простого огня ведьма не загорится! Только огонь из люльки может зажечь
оборотня. Постойте, я сейчас всё улажу!

Сказавши это, высыпал он горячую золу из трубки в пук соломы и начал раздувать её.
Отчаяние придало в это время духу бедной свояченице, громко стала она умолять и
разуверять их.

– Постойте, братцы! Зачем напрасно греха набираться; может быть, это и не сатана, – сказал
писарь. – Если оно, то есть то самое, которое сидит там, согласится положить на себя
крестное знамение, то это верный знак, что не чёрт.

Предложение одобрено.

– Чур меня, сатана! – продолжал писарь, приложась губами к скважине в дверях. – Если не
пошевелишься с места, мы отворим дверь.

Дверь отворили.

– Перекрестись! – сказал голова, оглядываясь назад, как будто выбирая безопасное место в
случае ретирады.

Свояченица перекрестилась.

– Кой чёрт! Точно, это свояченица!

– Какая нечистая сила затащила тебя, кума, в эту конуру?

И свояченица, всхлипывая, рассказала, как схватили её хлопцы в охапку на улице и,
несмотря на сопротивление, опустили в широкое окно хаты и заколотили ставнем. Писарь
взглянул: петли у широкого ставня оторваны, и он приколочен только сверху деревянным
брусом.

– Добро ты, одноглазый сатана! – вскричала она, приступив к голове, который попятился
назад и всё ещё продолжал её мерять своим глазом. – Я знаю твой умысел: ты хотел, ты рад
был случаю сжечь меня, чтобы свободнее было волочиться за дивчатами, чтобы некому было

Page 14/20