Page 77 - Севастопольские рассказы

парохода, ползли длинные белые облака, обещая ветер. По всей линии укреплений,
особенно по горам левой стороны, по нескольку вдруг, беспрестанно, с молнией, блестевшей
иногда даже в полуденном свете, рождались клубки густого, сжатого белого дыма,
разростались, принимая различные формы, поднимались и темнее окрашивались в небе.
Дымки эти, мелькая то там, то здесь, рождались по горам, на батареях неприятельских, и в
городе, и высоко на небе. Звуки взрывов не умолкали и, переливаясь, потрясали воздух…

К двенадцати часам дымки стали показываться реже и реже, воздух меньше колебался от
гула.

– Однако 2-й бастион уже совсем не отвечает, – сказал гусарский офицер, сидевший верхом.
– весь разбит! Ужасно!

– Да и Малахов нешто на три их выстрела посылает один, – отвечал тот, который смотрел в
трубу: – это меня бесит, что они молчат. Вот опять прямо в Корниловскую попала, а она
ничего не отвечает.

– А посмотри, к двенадцати часам, я говорил, они всегда перестают бомбардировать. Вот и
нынче так же. Поедем лучше завтракать… нас ждут уже теперь… нечего смотреть.

– Постой, не мешай! – отвечал смотревший в трубу, с особенною жадностью глядя на
Севастополь.

– Что там? что?

– Движение в траншеях, густые колонны идут.

– Да и так видно, – сказал моряк: – идут колоннами. Надо дать сигнал.

– Смотри, смотри! вышли из траншеи.

Действительно, простым глазом видно было, как будто темные пятна двигались с горы через
балку от французских батарей к бастионам. Впереди этих пятен видны были темные полосы
уже около нашей линии. На бастионах вспыхнули в разных местах, как бы перебегая, белые
дымки выстрелов. Ветер донес звуки ружейной, частой, как дождь бьет по окнам,
перестрелки. Черные полосы двигались в самом дыму, ближе и ближе. Звуки стрельбы,
усиливаясь и усиливаясь, слились в продолжительный перекатывающийся грохот. Дым,
поднимаясь чаще и чаще, расходился быстро по линии и слился наконец весь в одно
лиловатое, свивающееся и развивающееся облако, в котором кое-где едва мелькали огни и
черные точки, – все звуки – в один перекатывающийся треск.

– Штурм! – сказал офицер с бледным лицом, отдавая трубку моряку.

Казаки проскакали по дороге, офицеры верхами, главнокомандующий в коляске и со свитой
проехал мимо. На каждом лице видны были тяжелое волнение и ожидание чего-то ужасного.

– Не может быть, чтоб взяли! – сказал офицер на лошади.

– Ей-Богу, знамя! посмотри! посмотри! – сказал другой, задыхаясь и отходя от трубы: –
французское на Малаховом.

– Не может быть!

25.

Page 77/326