Page 9 - Севастопольские рассказы

которые никогда на нем не были, и которые убеждены, что 4-й бастион есть верная могила
для каждого, кто пойдет на него, и тех, которые живут на нем, как белобрысенький мичман, и
которые, говоря про 4-й бастион, скажут вам, сухо или грязно там, тепло или холодно в
землянке и т.д.

В полчаса, которые вы провели в трактире, погода успела перемениться: туман,
расстилавшийся по морю, собрался в серые, скучные, сырые тучи и закрыл солнце; какая-то
печальная изморозь сыплется сверху и мочит крыши, тротуары и солдатские шинели…

Пройдя еще одну баррикаду, вы выходите из дверей направо и поднимаетесь вверх по
большой улице. За этой баррикадой дома по обеим сторонам улицы необитаемы, вывесок
нет, двери закрыты досками, окна выбиты, где отбит угол стены, где пробита крыша.
Строения кажутся старыми, испытавшими всякое горе и нужду ветеранами, и как будто гордо
и несколько презрительно смотрят на вас. По дороге спотыкаетесь вы на валяющиеся ядра и
в ямы с водой, вырытые в каменном грунте бомбами. По улице встречаете вы и обгоняете
команды солдат, пластунов, офицеров; изредка встречается женщина или ребенок, но
женщина уже не в шляпке, а матроска в старой шубейке и в солдатских сапогах. Проходя
дальше по улице и спустившись под маленький изволок, вы замечаете вокруг себя уже не
дома, а какие-то странные груды развалин-камней, досок, глины, бревен; впереди себя на
крутой горе видите какое-то черное, грязное пространство, изрытое канавами, и это-то
впереди и есть 4-й бастион… Здесь народу встречается еще меньше, женщин совсем не
видно, солдаты идут скоро, по дороге попадаются капли крови и непременно встретите тут
четырех солдат с носилками и на носилках бледно-желтоватое лицо и окровавленную
шинель. Ежели вы спросите: «куда ранен?» носильщики сердито, не поворачиваясь к вам,
скажут: в ногу или в руку, ежели он ранен легко; или сурово промолчат, ежели из-за носилок
не видно головы, и он уже умер или тяжело ранен.

Недалекий свист ядра или бомбы, в то самое время, как вы станете подниматься на гору,
неприятно поразит вас. Вы вдруг поймете и совсем иначе, чем понимали прежде, значение
тех звуков выстрелов, которые вы слушали в городе. Какое-нибудь тихо-отрадное
воспоминание вдруг блеснет в вашем воображении; собственная ваша личность начнет
занимать вас больше, чем наблюдения; у вас станет меньше внимания ко всему
окружающему, и какое-то неприятное чувство нерешимости вдруг овладеет вами. Несмотря
на этот подленький голос при виде опасности, вдруг заговоривший внутри вас, вы, особенно
взглянув на солдата, который, размахивая руками и осклизаясь под гору, по жидкой грязи,
рысью, со смехом бежит мимо вас, – вы заставляете молчать этот голос, невольно
выпрямляете грудь, поднимаете выше голову и карабкаетесь вверх на скользкую глинистую
гору. Только что вы немного взобрались на гору, справа и слева начинают жужжать
штуцерные пули, и вы, может быть, призадумаетесь, не итти ли вам по траншее, которая
ведет параллельно с дорогой; но траншея эта наполнена такой жидкой, желтой, вонючей
грязью выше колена, что вы непременно выберете дорогу по горе, тем более, что вы видите,

все идут по дороге . Пройдя шагов двести, вы входите в изрытое, грязное пространство,
окруженное со всех сторон турами, насыпями, погребами, платформами, землянками, на
которых стоят большие чугунные орудия и правильными кучами лежат ядра. Всё это кажется
вам нагороженным без всякой цели, связи и порядка. Где на батарее сидит кучка матросов,
где по середине площадки, до половины потонув в грязи, лежит разбитая пушка, где
пехотный солдатик, с ружьем переходящий через батареи и с трудом вытаскивающий ноги из
липкой грязи; везде, со всех сторон и во всех местах, видите черепки, неразорванные бомбы,
ядра, следы лагеря, и всё это затопленное в жидкой, вязкой грязи. Как вам кажется, недалеко
от себя слышите вы удар ядра, со всех сторон, кажется, слышите различные звуки пуль, –
жужжащие, как пчела, свистящие, быстрые или визжащие, как струна, – слышите ужасный гул
выстрела, потрясающий всех вас, и который вам кажется чем-то ужасно страшным.

«Так вот он, 4-й бастион, вот оно, это страшное, действительно ужасное место!» думаете вы

Page 9/326