Page 59 - Евпатий Коловрат

— Возьми назад свои хвастливые речи, хан! Ты побил рязанских князей, но еще не покорил
их и не сделал своими рабами. Русская земля встанет, и тогда не сдобровать твоим ордам!

— Что он говорит? Ты плохо слышишь! — крикнул Батый толмачу.

Прекрасная Сахет схватилась рукой за край плаща Олега, и ужас появился в ее темных
глазах.

— Это я говорю тебе — князь на Переяславле-Рязанском! Никогда русские князья не служили
поганым!

И звучно плюнул в лицо Батыю.

Все дальнейшие произошло в течение одной минуты. Батый гневно выкрикнул какое-то
слово, несколько его телохранителей — темных великанов с узкими, заплывшими глазами —
схватили Олега за Руки, поставили на грязный снег, потом один из них за волосы оттянул
голову князя назад и взмахнул кривой саблей.

Смерть княгини Евпраксии

Долги одинокие дни, а еще дольше осенние темные ночи!

С того времени, как ушел с войском Федор, не было минуты, когда отпустила бы печаль-тоска
сердце Евпраксии, и редкую ночь не орошало княгиня горькими слезами пуховой подушки.

Одна была ей утеха — маленький сын Иван-Всеволод. Склоняясь над его колыбелькой,
поверяла молодая княгиня свои думы несмысленку-сыну, обращаясь к далекому Федору.

Белолицый и голубоглазый мальчик улыбался матери и тянул руки к ее заплетенным на две
косам. И плакала княгиня и улыбалась, любуясь сыном.

В ту осень долго стояли ясные, золотые дни. В солнечной тишине расцветали на лугах
васильки и мышиный горошек. Опушки тонко пахли мятой и чебрецом.

Княгиня засматривалась на багряные леса, что рдели на той стороне Осетра, куда ушла рать
Федора. Оттуда к городу летели стаи грачей, беспокойные и шумные перед близким отлетом
в дальние края и княгиню подмывало спросить у голосистых черных птиц: что видели они за
темными лесами, не бежит ли гонец от князя Федора, а может, гонит он сам своего резвого
коня?

И Евпраксии ясно-ясно представлялось лицо Федора, освещенное нетерпением, как гонит он
вперед притомившегося коня, стараясь разглядеть в туманной дали верхи своего терема.

Иногда заходили в городок рязанские люди, двигавшиеся на Москву и Владимир. На
расспросы княгини рязанцы отвечали хмуро, что вестей от войска князя Юрия не было и что
княгиня Агриппина Ростиславовна и прочие рязанские честные жены слезами изошли от
безвестия.

Два раза нарождался и убывал месяц с тех пор, как ушла рать. Унылая тишина легла на
городок. Люди с раннего вечера плотно затворялись в домах, и до самого утра не слышно
было в городе ни одного звука, кроме монотонного переклика сторожей на городских стенах.

Чтобы скоротать время, принялась княгиня шить вместе с мамками и девушками-швеями из

Page 59/96