Page 68 - Евпатий Коловрат

Евпатий унял своих дружинников движением руки и прямо глянул в лицо калике:

— Прости мне, старче, обидное слово. Горько мне стало. В Рязани возрос я, и там остались
мои мать-отец и жена с сыном-первенцем.

Калика пошарил пальцами по ребру столовой доски и приблизился к Евпатию.

— Видишь? — спросил он, тыча пальцем в мертвые глазные впадины. — Не было у князя на
Путивле воина сильнее и надежнее меня, Путяты. Стоял я на заставе два десять лет и три
года. Но вышла у князей распря, одолели в ту пору Русь поганые половцы и лишили меня
свету белого. Так будет со всеми нами, если позабудем мы о родном крове и не соблюдем
верности земли-матери отеческой.

— К чему говоришь ты это? — опять спросил Евпатий. — И без того легла тьма на мою душу.

И ответил ему старик:

— Чую я в тебе силу не малую, и верность твоего сердца звенит мне в твоем голосе. Иди на
Рязань, храбрый воин, иди и бейся с нечестивыми до последнего вздоха. Не смиряйся перед
их несметной силой. Рать может быть побита, а родная земля вечно стоять будет. В земле
нашей отеческой — вся наша сила. Так бейся за родную землю! Лучше быть посеченным на
бранном поле, чем скованным ходить по опустошенной и поруганной родной земле.

В это время избяная дверь распахнулась настежь, и в избу вошел занесенный снегом
человек. Сняв перед образом шапку, пришелец шагнул к Евпатию и поклонился ему:

— С вечеру метель взыграла, воевода, потому и опоздал я, скачучи к тебе из Чернигова с
посылом от князя Михаила Всеволодовича. Просит тебя князь принять под свою руку
Черниговский полк и вести его на Рязань. О том же наказывал и княжич Ингварь.

Там, где пали храбрые

О битве на Ранове узнал Евпатий по пути из Чернигова, на ночном привале под Ворголом, от
тяжко израненного ратника, уцелевшего при побоище.

Уже несколько дней до того встречал полк Евпатия беглецов с Дона. Беглецы шли
небольшими кучками; они обходили торные дороги стороной, избегали встречных, и в жилые
места их загонял только превеликий холод.

Шесть дней пробивался полк Евпатия сквозь метели и бездорожья с Чернигова на Елец. Кони
на дорожной наледи скользили и падали. Воины выбивались из сил. Многие из них просили
отстать, и Евпатий, торопясь достичь пределов Рязани, отпускал ослабевших и тех, кто
потерял коня. Он понимал, что этой силой не помочь Рязани: Вслед ему княжич Ингварь
должен был повести большое воинство князя Черниговского, которое стекалось к Чернигову
из застав и сторожей восточной границы княжества.

В Ворголе Евпатий дал своим воинам дневной отдых.

Впервые за шесть суток воины сняли с плеч мокрые епанчи из белого войлока и скрипучие
кольчуги. Кони жадно прильнули в тихих стойлах к колодам с подогретым ячменем.

И вот, сидя в избе, чуть освещенной лучиной, услышал Евпатий от ратника повесть о гибели
рязанских князей и всего их воинства на поле при глубокой речке Ранове.

Page 68/96