Page 163 - Преступление и наказание
P. 163

столу. Мельком успел он охватить взглядом комнату.
                     Это  была  большая  комната,  но  чрезвычайно  низкая,  единственная  отдававшаяся  от
               Капернаумовых, запертая дверь к которым находилась в стене слева. На противоположной
               стороне,  в  стене  справа,  была  еще  другая  дверь,  всегда  запертая  наглухо.  Там  уже  была
               другая,  соседняя  квартира,  под  другим  нумером.  Сонина  комната  походила  как  будто  на
               сарай,  имела  вид  весьма  неправильного  четырехугольника,  и  это  придавало  ей  что-то
               уродливое.  Стена  с  тремя  окнами,  выходившая  на  канаву,  перерезывала  комнату  как-то
               вкось,  отчего  один  угол,  ужасно  острый,  убегал  куда-то  вглубь,  так  что  его,  при  слабом
               освещении, даже и разглядеть нельзя было хорошенько; другой же угол был уже слишком
               безобразно  тупой.  Во  всей  этой  большой  комнате  почти  совсем  не  было  мебели.  В  углу,
               направо,  находилась  кровать;  подле  нее,  ближе  к  двери,  стул.  По  той  же  стене,  где  была
               кровать,  у  самых  дверей  в  чужую  квартиру,  стоял  простой  тесовый  стол,  покрытый
               синенькой  скатертью;  около  стола  два  плетеных  стула.  Затем,  у  противоположной  стены,
               поблизости от острого угла, стоял небольшой, простого дерева комод, как бы затерявшийся в
               пустоте.  Вот  всё,  что  было  в  комнате.  Желтоватые,  обшмыганные  и  истасканные  обои
               почернели по всем углам; должно быть, здесь бывало сыро и угарно зимой. Бедность была
               видимая; даже у кровати не было занавесок.
                     Соня  молча  смотрела  на  своего  гостя,  так  внимательно  и  бесцеремонно
               осматривавшего ее комнату, и даже начала, наконец, дрожать в страхе, точно стояла перед
               судьей и решителем своей участи.
                     — Я поздно… Одиннадцать часов есть? — спросил он, всё еще не подымая на нее глаз.
                     — Есть, — пробормотала Соня. — Ах да, есть! — заторопилась она вдруг, как будто в
               этом был для нее весь исход, — сейчас у хозяев часы пробили… и я сама слышала… Есть.
                     — Я к вам в последний раз пришел, — угрюмо продолжал Раскольников, хотя и теперь
               был только в первый, — я, может быть, вас не увижу больше…
                     — Вы… едете?
                     — Не знаю… всё завтра…
                     — Так вы не будете завтра у Катерины Ивановны? — дрогнул голос у Сони.
                     — Не знаю. Всё завтра утром… Не в том дело: я пришел одно слово сказать…
                     Он поднял на нее свой задумчивый взгляд и вдруг заметил, что он сидит, а она всё еще
               стоит перед ним.
                     — Что  ж  вы  стоите?  Сядьте, —  проговорил  он  вдруг  переменившимся,  тихим  и
               ласковым голосом.
                     Она села. Он приветливо и почти с состраданием посмотрел на нее с минуту.
                     — Какая  вы  худенькая!  Вон  какая  у  вас  рука!  Совсем  прозрачная.  Пальцы  как  у
               мертвой.
                     Он взял ее руку. Соня слабо улыбнулась.
                     — Я и всегда такая была, — сказала она.
                     — Когда и дома жили?
                     — Да.
                     — Ну, да уж конечно! — произнес он отрывисто, и выражение лица его, и звук голоса
               опять вдруг переменились. Он еще раз огляделся кругом.
                     — Это вы от Капернаумова нанимаете?
                     — Да-с…
                     — Они там, за дверью?
                     — Да… У них тоже такая же комната.
                     — Все в одной?
                     — В одной-с.
                     — Я бы в вашей комнате по ночам боялся, — угрюмо заметил он.
                     — Хозяева  очень  хорошие,  очень  ласковые, —  отвечала  Соня,  всё  еще  как  бы  не
               опомнившись  и  не  сообразившись, —  и  вся  мебель,  и  всё…  всё  хозяйское.  И  они  очень
               добрые, и дети тоже ко мне часто ходят…
   158   159   160   161   162   163   164   165   166   167   168