Page 204 - Преступление и наказание
P. 204

проводил до дверей, — всё в том же, с вашей стороны, смущении, — после чего, оставшись
               наедине  с  Андреем  Семеновичем  и  переговорив  с  ним  минут  около  десяти,  Андрей
               Семенович вышел, я же снова обратился к столу, с лежавшими на нем деньгами, с  целью,
               сосчитав  их,  отложить,  как  и  предполагал  я  прежде,  особо.  К  удивлению  моему,  одного
               сторублевого  билета,  в  числе  прочих,  не  оказалось.  Извольте  же  рассудить:  заподозрить
               Андрея Семеновича я уж никак не могу-с; даже предположения стыжусь. Ошибиться в счете
               я тоже не мог, потому что, за минуту перед вашим приходом, окончив все счеты, я нашел
               итог верным. Согласитесь сами, что припоминая ваше смущение, торопливость уйти и то,
               что вы держали руки, некоторое время, на столе; взяв, наконец, в соображение общественное
               положение ваше и сопряженные с ним привычки, я, так сказать, с ужасом, и даже против
               воли  моей,  принужден  был  остановиться  на  подозрении, —  конечно,  жестоком,  но  —
               справедливом-с!  Прибавлю  еще  и  повторю,  что,  несмотря  на  всю  мою  очевидную
               уверенность,  понимаю,  что  все-таки,  в  теперешнем  обвинении  моем,  присутствует
               некоторый для меня риск. Но, как видите, я не оставил втуне; я восстал и скажу вам отчего:
               единственно, сударыня, единственно по причине чернейшей неблагодарности вашей! Как? Я
               же  вас  приглашаю  в  интересах  беднейшей  родственницы  вашей,  я  же  предоставляю  вам
               посильное подаяние мое в десять рублей, и вы же, тут же, сейчас же платите мне за всё это
               подобным  поступком!  Нет-с,  это  уж  нехорошо-с!  Необходим  урок-с.  Рассудите  же;  мало
               того, как истинный друг ваш, прошу вас (ибо лучше друга не может быть у вас в эту минуту),
               опомнитесь! Иначе, буду неумолим! Ну-с, итак?
                     — Я ничего не брала у вас, — прошептала в ужасе Соня, — вы дали мне десять рублей,
               вот возьмите их. — Соня вынула из кармана платок, отыскала узелок, развязала его, вынула
               десятирублевую бумажку и протянула руку Лужину.
                     — А в остальных ста рублях вы так  и не признаетесь? —  укоризненно и настойчиво
               произнес он, не принимая билета.
                     Соня  осмотрелась  кругом.  Все  глядели  на  нее  с  такими  ужасными,  строгими,
               насмешливыми,  ненавистными  лицами.  Она  взглянула  на  Раскольникова…  тот  стоял  у
               стены, сложив накрест руки, и огненным взглядом смотрел на нее.
                     — О господи! — вырвалось у Сони.
                     — Амалия Ивановна, надо будет дать знать в полицию, а потому покорнейше прошу
               вас, пошлите покамест за дворником, — тихо и даже ласково проговорил Лужин.
                     — Гот  дер  бармгерциге!162Я  так  и  зналь,  что  она  вороваль! —  всплеснула  руками
               Амалия Ивановна.
                     — Вы так и знали? — подхватил Лужин, — стало быть, уже и прежде имели хотя бы
               некоторые основания так заключать. Прошу вас, почтеннейшая Амалия Ивановна, запомнить
               слова ваши, произнесенные, впрочем, при свидетелях.
                     Со всех сторон поднялся вдруг громкий говор. Все зашевелились.
                     — Ка-а-к! —  вскрикнула  вдруг,  опомнившись,  Катерина  Ивановна  и  —  точно
               сорвалась  — бросилась к Лужину, —  как! Вы ее в покраже обвиняете? Это Соню-то? Ах,
               подлецы, подлецы! — И бросившись к Соне, она, как в тисках, обняла ее иссохшими руками.
                     — Соня!  Как  ты  смела  брать  от  него  десять  рублей!  О,  глупая!  Подай  сюда!  Подай
               сейчас эти десять рублей — вот!
                     И,  выхватив  у  Сони  бумажку,  Катерина  Ивановна  скомкала  ее  в  руках  и  бросила
               наотмашь прямо в лицо Лужина. Катышек попал в глаз и отскочил на пол. Амалия Ивановна
               бросилась поднимать деньги. Петр Петрович рассердился.
                     — Удержите эту сумасшедшую! — закричал он.
                     В  дверях,  в  эту  минуту,  рядом  с  Лебезятниковым  показалось  и  еще  несколько  лиц,
               между которыми выглядывали и обе приезжие дамы.
                     — Как!  Сумасшедшую?  Это  я-то  сумасшедшая?  Дур-рак! —  взвизгнула  Катерина
               Ивановна. — Сам ты дурак, крючок судейский, низкий человек! Соня, Соня возьмет у него
               деньги!  Это  Соня-то  воровка!  Да  она  еще  тебе  даст,  дурак! —  И  Катерина  Ивановна
               истерически  захохотала. —  Видали  ль  вы  дурака? —  бросалась  она  во  все  стороны,
   199   200   201   202   203   204   205   206   207   208   209