Page 33 - Рассказы

А. П. Чехов. «Рассказы»

Студент

Погода вначале была хорошая, тихая. Кричали дрозды, и по соседству в болотах что-то
живое жалобно гудело, точно дуло в пустую бутылку. Протянул один вальдшнеп, и выстрел
по нем прозвучал в весеннем воздухе раскатисто и весело. Но когда стемнело в лесу, некстати
подул с востока холодный пронизывающий ветер, всё смолкло. По лужам протянулись ледя-
ные иглы, и стало в лесу неуютно, глухо и нелюдимо. Запахло зимой.
Иван Великопольский, студент духовной академии, сын дьячка, возвращаясь с тяги
домой, шел всё время заливным лугом по тропинке. У него закоченели пальцы, и разгоре-
лось от ветра лицо. Ему казалось, что этот внезапно наступивший холод нарушил во всем
порядок и согласие, что самой природе жутко, и оттого вечерние потемки сгустились быст-
рей, чем надо. Кругом было пустынно и как-то особенно мрачно. Только на вдовьих огородах
около реки светился огонь; далеко же кругом и там, где была деревня, версты за четыре, всё
сплошь утопало в холодной вечерней мгле. Студент вспомнил, что, когда он уходил из дому,
его мать, сидя в сенях на полу, босая, чистила самовар, а отец лежал на печи и кашлял; по
случаю страстной пятницы дома ничего не варили, и мучительно хотелось есть. И теперь,
пожимаясь от холода, студент думал о том, что точно такой же ветер дул и при Рюрике, и
при Иоанне Грозном, и при Петре, и что при них была точно такая же лютая бедность, голод,
такие же дырявые соломенные крыши, невежество, тоска, такая же пустыня кругом, мрак,
чувство гнета, – все эти ужасы были, есть и будут, и оттого, что пройдет еще тысяча лет,
жизнь не станет лучше. И ему не хотелось домой.
Огороды назывались вдовьими потому, что их содержали две вдовы, мать и дочь.
Костер горел жарко, с треском, освещая далеко кругом вспаханную землю. Вдова Василиса,
высокая, пухлая старуха в мужском полушубке, стояла возле и в раздумье глядела на огонь;
ее дочь Лукерья, маленькая, рябая, с глуповатым лицом, сидела на земле и мыла котел и
ложки. Очевидно, только что отужинали. Слышались мужские голоса; это здешние работ-
ники на реке поили лошадей.
– Вот вам и зима пришла назад, – сказал студент, подходя к костру. – Здравствуйте!
Василиса вздрогнула, но тотчас же узнала его и улыбнулась приветливо.
– Не узнала, бог с тобой, – сказала она. – Богатым быть.
Поговорили. Василиса, женщина бывалая, служившая когда-то у господ в мамках, а
потом няньках, выражалась деликатно, и с лица ее всё время не сходила мягкая, степенная
улыбка; дочь же ее Лукерья, деревенская баба, забитая мужем, только щурилась на студента
и молчала, и выражение у нее было странное, как у глухонемой.
– Точно так же в холодную ночь грелся у костра апостол Петр, – сказал студент, про-
тягивая к огню руки. – Значит, и тогда было холодно. Ах, какая то была страшная ночь,
бабушка! До чрезвычайности унылая, длинная ночь!
Он посмотрел кругом на потемки, судорожно встряхнул головой и спросил:
– Небось, была на двенадцати евангелиях?
– Была, – ответила Василиса.
– Если помнишь, во время тайной вечери Петр сказал Иисусу: «С тобою я готов и в
темницу, и на смерть». А Господь ему на это: «Говорю тебе, Петр, не пропоет сегодня петел,
то есть петух, как ты трижды отречешься, что не знаешь меня». После вечери Иисус смер-
тельно тосковал в саду и молился, а бедный Петр истомился душой, ослабел, веки у него
отяжелели, и он никак не мог побороть сна. Спал. Потом, ты слышала, Иуда в ту же ночь
поцеловал Иисуса и предал его мучителям. Его связанного вели к первосвященнику и били, а
Петр, изнеможенный, замученный тоской и тревогой, понимаешь ли, не выспавшийся, пред-

33