Page 4 - Собачье сердце
P. 4
Господин оценил преданность и у самой пожарной команды, у окна, из которого
слышалось приятное ворчание валторны, наградил пса вторым куском, поменьше,
золотников на пять.
Эх, чудак. Подманивает меня. Не беспокойтесь! Я и сам никуда не уйду. За вами буду
двигаться, куда ни прикажете.
— Фить-фить-фить! Сюда!
В Обухов? Сделайте одолжение. Очень хорошо известен нам этот переулок.
— Фить-фить! Сюда? С удово... Э, нет, позвольте. Нет. Тут швейцар. А уж хуже этого
ничего на свете нет. Во много раз опаснее дворника. Совершенно ненавистная порода.
Гаже котов. Живодер в позументе.
— Да не бойся ты, иди.
— Здравия желаю, Филипп Филиппович.
— Здравствуй, Федор.
Вот это — личность. Боже мой, на кого же ты нанесла меня, собачья моя доля! Что это
за такое лицо, которое может псов с улицы мимо швейцаров вводить в дом жилищного
товарищества? Посмотрите, этот подлец — ни звука, ни движения! Правда, в глазах у него
пасмурно, но, в общем, он равнодушен под околышем с золотыми галунами. Словно так и
полагается. Уважает, господа, до чего уважает! Ну-с, а я с ним и за ним. Что, тронул?
Выкуси. Вот бы тяпнуть за пролетарскую мозолистую ногу. За все издевательства вашего
брата. Щеткой сколько раз морду уродовал мне, а?
— Иди, иди.
Понимаем, понимаем, не извольте беспокоиться. Куда вы, туда и мы. Вы только
дорожку указывайте, а я уж не отстану, несмотря на отчаянный мой бок.
С лестницы вниз:
— Писем мне, Федор, не было?
Снизу на лестницу почтительно:
— Никак нет, Филипп Филиппович (интимно вполголоса вдогонку), — а в третью
квартиру жилтоварищей вселили.
Важный песий благотворитель круто обернулся на ступеньке и, перегнувшись через
перила, в ужасе спросил:
— Ну-у?
Глаза его округлились, и усы встали дыбом.
Швейцар снизу задрал голову, приладил ладошку к губам и подтвердил:
— Точно так, целых четыре штуки.
— Боже мой! Воображаю, что теперь будет в квартире. Ну и что ж они?
— Да ничего-с.
— А Федор Павлович?
— За ширмами поехали и за кирпичом. Перегородки будут ставить.
— Черт знает что такое!
— Во все квартиры, Филипп Филиппович, будут вселять, кроме вашей. Сейчас
собрание было, выбрали новое товарищество, а прежних — в шею.
— Что делается. Ай-яй-яй... Фить-фить.
Иду-с, поспешаю. Бок, изволите ли видеть, дает себя знать. Разрешите лизнуть
сапожок.
Галун швейцара скрылся внизу. На мраморной площадке повеяло теплом от труб, еще
раз повернули, и вот — бельэтаж.
II