Page 40 - Ариэль

опустился возле него и сказал:
— Встань, Ишвар, не бойся!
Ишвар приподнялся. Лицо его было бледно. Руки дрожали. Бог сошел к нему и назвал
по имени! Богам известно все.
— Ты любишь Лолиту, Ишвар?
— Все сердце полно ею, господин, как чаша розовым маслом! — воскликнул Ишвар. —
Если эта любовь греховна, прости меня. А если не простишь, отними мою любовь вместе с
моей жизнью!
— Я благословляю любовь твою, Ишвар, — ответил Ариэль в том же тоне. — Иди и
скажи об этом матери твоей Таре.
— Твои слова наполняют радостью сердце мое, иссохшее от любви. Но пусть доброта и
милосердие твое наполнят до краев душу мою. Верни зрение матери моей, чтобы она могла
видеть счастливое лицо сына своего!
Ариэль смутился.
— У каждого своя карма, Ишвар, — ответил он и улетел. А Ишвар долго еще стоял на
коленях, глядя на деревья, за которыми скрылся Ариэль.
В этот же день Ариэль имел долгую беседу с Низматом.
В конце этой беседы Низмат позвал свою внучку и сказал:
— Наш великий гость, Лолита, благословляет твой брак с Ишваром. Тара должна
согласиться. Не может отказать.
Щеки Лолиты покрылись румянцем, а в глазах вспыхнула радость. Она бросилась к
ногам Ариэля и «приняла прах от ног его». Ариэль поднял Лолиту. Сколько благодарности
было в ее глазах!
— Будь счастлива! — сказал он и улыбнулся. Но улыбка бога была печальною. И боги
могут иногда завидовать простым людям!

Глава пятнадцатая
МОЖЕТ ЛИ ДОРОЖНАЯ ПЫЛЬ МЕЧТАТЬ О СОЛНЦЕ?

— Ты очень любишь его, диди? — спросил Шарад Лолиту.
Он поливал цветы в горшках, расставленных по карнизу веранды. Лолита сидела над
жаровней возле хижины и поворачивала лопаткой в кипящем масле овощи.
— Кого, Шарад?
— Твоего жениха, Ишвара.
Лолита задумалась и не отвечала.
— Что же ты молчишь?
— Я не знаю, Шарад, люблю ли я его, — наконец ответила она.
— Но почему же ты обрадовалась, когда Ариэль сказал, что он поможет свадьбе? Я
видел, как у тебя загорелись глаза.
Лолита вновь замолчала. Руки ее заметно дрожали.
— Ты еще маленький, Шарад, и тебе трудно понять. Ишвар хороший юноша. Я знаю,
он любит меня, хотя мы не сказали с ним и двух слов.
— Почему?
— Мать не позволяет ему ходить к нам, разговаривать со мною, даже глядеть на меня,
чтобы не оскверниться. Но он все-таки смотрит, и я вижу, что любит, хотя и не решается
говорить об этом.
— Разве он сам не парий?
— Да, он парий, но его род стоит на ступеньку или две выше нашего… Остаться
вдовою на всю жизнь — это очень тяжело, Шарад. И потом дедушка Низмат так печалится,
что его род угаснет. И он стареет. Ему уже очень трудно работать. А если Низмат умрет, что
будет со мною? Мне останется только броситься в воду, как это делают у нас многие вдовы.
Шарад задумался.