Page 19 - Рассказы. Повести. Пьесы

— Вчера в «Аркадии», ежели припомните, ваше-ство, — начал докладывать
экзекутор, — я чихнул-с и… нечаянно обрызгал… Изв…
— Какие пустяки… Бог знает что! Вам что угодно? — обратился генерал к
следующему просителю.
«Говорить не хочет! — подумал Червяков, бледнея. — Сердится, значит… Нет, этого
нельзя так оставить… Я ему объясню…»
Когда генерал кончил беседу с последним просителем и направился во внутренние
апартаменты, Червяков шагнул за ним и забормотал:
— Ваше-ство! Ежели я осмеливаюсь беспокоить ваше-ство, то именно из чувства, могу
сказать, раскаяния!.. Не нарочно, сами изволите знать-с!
Генерал состроил плаксивое лицо и махнул рукой.
— Да вы просто смеетесь, милостисдарь! — сказал он, скрываясь за дверью.
«Какие же тут насмешки? — подумал Червяков. — Вовсе тут нет никаких насмешек!
Генерал, а не может понять! Когда так, не стану же я больше извиняться перед этим
фанфароном! Чёрт с ним! Напишу ему письмо, а ходить не стану! Ей-богу, не стану!»
Так думал Червяков, идя домой. Письма генералу он не написал. Думал, думал, и никак
не выдумал этого письма. Пришлось на другой день идти самому объяснять.
— Я вчера приходил беспокоить ваше-ство, — забормотал он, когда генерал поднял на
него вопрошающие глаза, — не для того, чтобы смеяться, как вы изволили сказать. Я
извинялся за то, что, чихая, брызнул-с… а смеяться я и не думал. Смею ли я смеяться? Ежели
мы будем смеяться, так никакого тогда, значит, и уважения к персонам… не будет…
— Пошел вон!! — гаркнул вдруг посиневший и затрясшийся генерал.
— Что-с? — спросил шёпотом Червяков, млея от ужаса.
— Пошел вон!! — повторил генерал, затопав ногами.
В животе у Червякова что-то оторвалось. Ничего не видя, ничего не слыша, он
попятился к двери, вышел на улицу и поплелся… Придя машинально домой, не снимая
вицмундира, он лег на диван и… помер.
1883

Дочь Альбиона

К дому помещика Грябова подкатила прекрасная коляска с каучуковыми шинами,
толстым кучером и бархатным сиденьем. Из коляски выскочил уездный предводитель
дворянства Федор Андреич Отцов. В передней встретил его сонный лакей.
— Господа дома? — спросил предводитель.
— Никак нет-с. Барыня с детями в гости поехали, а барин с мамзелью-гувернанткой
рыбу ловят-с. С самого утра-с.
Отцов постоял, подумал и пошел к реке искать Грябова. Нашел он его версты за две от
дома, подойдя к реке. Поглядев вниз с крутого берега и увидев Грябова, Отцов прыснул…
Грябов, большой, толстый человек с очень большой головой, сидел на песочке, поджав под
себя по-турецки ноги, и удил. Шляпа у него была на затылке, галстук сполз набок. Возле
него стояла высокая, тонкая англичанка с выпуклыми рачьими глазами и большим птичьим
носом, похожим скорей на крючок, чем на нос. Одета она была в белое кисейное платье,
сквозь которое сильно просвечивали тощие, желтые плечи. На золотом поясе висели золотые
часики. Она тоже удила. Вокруг обоих царила гробовая тишина. Оба были неподвижны, как
река, на которой плавали их поплавки.
— Охота смертная, да участь горькая! — засмеялся Отцов. — Здравствуй, Иван
Кузьмич!
— А… это ты? — спросил Грябов, не отрывая глаз от воды. — Приехал?
— Как видишь… А ты всё еще своей ерундой занимаешься! Не отвык еще?
— Кой чёрт… Весь день ловлю, с утра… Плохо что-то сегодня ловится. Ничего не
поймал ни я, ни эта кикимора. Сидим, сидим и хоть бы один чёрт! Просто хоть караул кричи.