Page 18 - Рассказы. Повести. Пьесы

осознавать народы неизлечимые пороки буржуазного строя, чем шире будет развиваться
всемирная борьба за преобразование общества на новых началах, тем ближе, понятнее и
дороже будет творчество Чехова людям всех континентов.
Г. Бердников

РАССКАЗЫ. ПОВЕСТИ

Смерть чиновника

В один прекрасный вечер не менее прекрасный экзекутор, Иван Дмитрич Червяков,
1
сидел во втором ряду кресел и глядел в бинокль на «Корневильские колокола» . Он глядел и
чувствовал себя на верху блаженства. Но вдруг… В рассказах часто встречается это «но
вдруг». Авторы правы: жизнь так полна внезапностей! Но вдруг лицо его поморщилось,
глаза подкатились, дыхание остановилось… он отвел от глаз бинокль, нагнулся и… апчхи!!!
Чихнул, как видите. Чихать никому и нигде не возбраняется. Чихают и мужики, и
полицеймейстеры, и иногда даже и тайные советники. Все чихают. Червяков нисколько не
сконфузился, утерся платочком и, как вежливый человек, поглядел вокруг себя: не
обеспокоил ли он кого-нибудь своим чиханьем? Но тут уж пришлось сконфузиться. Он
увидел, что старичок, сидевший впереди него, в первом ряду кресел, старательно вытирал
свою лысину и шею перчаткой и бормотал что-то. В старичке Червяков узнал статского
генерала Бризжалова, служащего по ведомству путей сообщения.
«Я его обрызгал! — подумал Червяков. — Не мой начальник, чужой, но все-таки
неловко. Извиниться надо».
Червяков кашлянул, подался туловищем вперед и зашептал генералу на ухо:
— Извините, ваше-ство, я вас обрызгал… я нечаянно…
— Ничего, ничего…
— Ради бога, извините. Я ведь… я не желал!
— Ах, сидите, пожалуйста! Дайте слушать!
Червяков сконфузился, глупо улыбнулся и начал глядеть на сцену. Глядел он, но уж
блаженства больше не чувствовал. Его начало помучивать беспокойство. В антракте он
подошел к Бризжалову, походил возле него и, поборовши робость, пробормотал:
— Я вас обрызгал, ваше-ство… Простите… Я ведь… не то чтобы…
— Ах, полноте… Я уж забыл, а вы всё о том же! — сказал генерал и нетерпеливо
шевельнул нижней губой.
«Забыл, а у самого ехидство в глазах, — подумал Червяков, подозрительно поглядывая
на генерала. — И говорить не хочет. Надо бы ему объяснить, что я вовсе не желал… что это
закон природы, а то подумает, что я плюнуть хотел. Теперь не подумает, так после
подумает!..»
Придя домой, Червяков рассказал жене о своем невежестве. Жена, как показалось ему,
слишком легкомысленно отнеслась к происшедшему; она только испугалась, а потом, когда
узнала, что Бризжалов «чужой», успокоилась.
— А все-таки ты сходи, извинись, — сказала она. — Подумает, что ты себя в публике
держать не умеешь!
— То-то вот и есть! Я извинялся, да он как-то странно… Ни одного слова путного не
сказал. Да и некогда было разговаривать.
На другой день Червяков надел новый вицмундир, постригся и пошел к Бризжалову
объяснить… Войдя в приемную генерала, он увидел там много просителей, а между
просителями и самого генерала, который уже начал прием прошений. Опросив несколько
просителей, генерал поднял глаза и на Червякова.

1 «Корневильские колокола» — оперетта французского композитора Р. Планкета (1877).