Page 70 - Рассказы. Повести. Пьесы

поэтическое… Слышно, как она молчит, и в этом молчании чувствуется присутствие души
неизвестного человека, лежащего под крестом. Хорошо ли этой душе в степи? Не тоскует ли
она в лунную ночь? А степь возле могилы кажется грустной, унылой и задумчивой, трава
печальней и кажется, что кузнецы кричат сдержанней… И нет того прохожего, который не
помянул бы одинокой души и не оглядывался бы на могилу до тех пор, пока она не останется
далеко позади и не покроется мглою…
— Дед, зачем это крест стоит? — спросил Егорушка.
Пантелей поглядел на крест, потом на Дымова и спросил:
— Микола, это, бывает, не то место, где косари купцов убили?
Дымов нехотя приподнялся на локте, посмотрел на дорогу и ответил:
— Оно самое…
Наступило молчание. Кирюха затрещал сухой травой, смял ее в ком и сунул под котел.
Огонь ярче вспыхнул; Степку обдало черным дымом, и в потемках по дороге около возов
пробежала тень от креста.
— Да, убили… — сказал нехотя Дымов. — Купцы, отец с сыном, ехали образа
продавать. Остановились тут недалече в постоялом дворе, что теперь Игнат Фомин держит.
Старик выпил лишнее и стал хвалиться, что у него с собой денег много. Купцы, известно,
народ хвастливый, не дай бог… Не утерпит, чтоб не показать себя перед нашим братом в
лучшем виде. А в ту пору на постоялом дворе косари ночевали. Ну, услыхали это они, как
купец хвастает, и взяли себе во внимание.
— О, господи… владычица! — вздохнул Пантелей.
— На другой день чуть свет, — продолжал Дымов, — купцы собрались в дорогу, а
косари с ними ввязались. «Пойдем, ваше степенство, вместе. Веселей, да и опаски меньше,
потому здесь место глухое…» Купцы, чтоб образов не побить, шагом ехали, а косарям это на
руку…
Дымов стал на колени и потянулся.
— Да, — продолжал он, зевая. — Всё ничего было, а как только купцы доехали до
этого места, косари и давай чистить их косами. Сын, молодец был, выхватил у одного косу и
тоже давай чистить… Ну, конечно, те одолели, потому их человек восемь было. Изрезали
купцов так, что живого места на теле не осталось; кончил и свое дело и стащили с дороги
обоих, отца на одну сторону, а сына на другую. Супротив этого креста на той стороне еще
другой крест есть… Цел ли — не знаю… Отсюда не видать.
— Цел, — сказал Кирюха.
— Сказывают, денег потом нашли мало.
— Мало, — подтвердил Пантелей. — Рублей сто нашли.
— Да, а трое из них потом померли, потому купец их тоже больно косой порезал…
Кровью сошли. Одному купец руку отхватил, так тот, сказывают, версты четыре без руки
бежал и под самым Куриковым его на бугорочке нашли. Сидит на корточках, голову на
колени положил, словно задумавшись, а поглядели — в нем души нет, помер…
— По кровяному следу его нашли… — сказал Пантелей.
Все посмотрели на крест, и опять наступила тишина. Откуда-то, вероятно из балочки,
донесся грустный крик птицы: «Сплю! сплю! сплю!..»
— Злых людей много на свете, — сказал Емельян.
— Много, много! — подтвердил Пантелей и придвинулся поближе к огню с таким
выражением, как будто ему становилось жутко. — Много, — продолжал он вполголоса. —
Перевидал я их на своем веку видимо-невидимо… Злых-то людей… Святых и праведных
видел много, а грешных и не перечесть… Спаси и помилуй, царица небесная… Помню раз,
годов тридцать назад, а может и больше, вез я купца из Моршанска. Купец был славный,
видный из себя и при деньгах… купец-то… Хороший человек, ничего… Вот, стало быть,
ехали мы и остановились ночевать в постоялом дворе. А в России постоялые дворы не то,
что в здешнем краю. Там дворы крытые на манер базов, или, скажем, как клуни в хороших
экономиях. Только клуни повыше будут. Ну, остановились мы и ничего себе. Купец мой в