Page 77 - Детство

сама рядилась - всегда лучше всех - и уезжала с гостями.
Каждый раз, когда она с пёстрой ватагой гостей уходила за ворота, дом точно в землю
погружался, везде становилось тихо, тревожно-скучно. Старой гусыней плавала по комнатам
бабушка, приводя всё в порядок, дед стоял, прижавшись спиной к тёплым изразцам печи, и
говорил сам себе:
- Ну,- ладно, хорошо... Поглядим, что за дым...
После святок мать отвела меня и Сашу, сына дяди Михайла, в школу. Отец Саши
женился, мачеха с первых же дней невзлюбила пасынка, стала бить его, и, по настоянию
бабушки, дед взял Сашу к себе. В школу мы ходили с месяц времени, из всего, что мне было
преподано в ней, я помню только, что на вопрос: "Как твоя фамилия?" - нельзя ответить
просто: "Пешков",- а надобно сказать: "Моя фамилия - Пешков". А также нельзя сказать
учителю: "Ты, брат, не кричи, я тебя не боюсь..."
Мне школа сразу не понравилась, брат же первые дни был очень доволен, легко нашёл
себе товарищей, но однажды он во время урока заснул и вдруг страшно закричал во сне:
- Не буду-у...
Разбуженный, он попросился вон из класса, был жестоко осмеян за это, и на другой день,
когда мы, идя в школу, спустились в овраг на Сенной площади, он, остановясь, сказал:
- Ты - иди, а я не пойду! Я лучше гулять буду.
Присел на корточки, заботливо зарыл узел с книгами в снег и ушёл. Был ясный
январский день, всюду сверкало серебряное солнце, я очень позавидовал брату, но скрепя
сердце пошёл учиться,- не хотелось огорчить мать. Книги, зарытые Сашей, конечно, пропали,
и на другой день у него была уже законная причина не пойти в школу, а на третий его
поведение стало известно деду.
Нас привлекли к суду,- в кухне за столом сидели дед, бабушка, мать и допрашивали нас,-
помню, как смешно отвечал Саша на вопросы деда:
- Как же это ты не попадаешь в училище-то?
Саша, глядя прямо в лицо деда кроткими глазами, отвечал не спеша:
- Забыл, где оно.
- Забыл?
- Да. Искал-искал...
- Ты бы за Лексеем шел, он помнит!
- Я его потерял.
- Лексея?
- Да.
- Это как же?
Саша подумал и сказал, вздохнув:
- Метель была, ничего не видно.
Все засмеялись,- погода стояла тихая, ясная. Саша тоже осторожно улыбнулся, а
дедушка ехидно спрашивал, оскалив зубы:
- Ты бы за руку его держал, за пояс?
- Я - держал, да меня оторвало ветром,- объяснил Саша.
Говорил он лениво, безнадежно, мне было неловко слушать эту ненужную, неуклюжую
ложь, и я очень удивлялся его упрямству.
Нас выпороли и наняли нам провожатого, бывшего пожарного, старичка со сломанной
рукою,- он должен был следить, чтобы Саша не сбивался в сторону по пути к науке. Но это не
помогло: на другой же день брат, дойдя до оврага, вдруг наклонился, снял с ноги валенок и
метнул его прочь от себя, снял другой и бросил в ином направлении, а сам, в одних чулках,
пустился бежать по площади. Старичок, охая, потрусил собирать сапоги, а затем, испуганный,
повёл меня домой.
Целый день дед, бабушка и моя мать ездили по городу, отыскивая сбежавшего, и только
к вечеру нашли Сашу у монастыря, в трактире Чиркова, где он увеселял публику пляской.
Привезли его домой и даже не били, смущённые упрямым молчанием мальчика, а он лежал со