Page 29 - Дикая собака Динго,или Повесть о первой любви

Таня осталась одна. Она посмотрела в окно, в самом деле надеясь не увидеть дерева. Но
и отсюда оно было видно. Первый снег уже покрыл основание его ветвей. Он больше не таял.
Первый снег кружился над его головой, исчезавшей в туманном небе.

XI

«Если человек остается один, он рискует попасть на плохую дорогу», – подумал Филька,
оставшись совершенно один на пустынной улице, по которой обычно возвращался вместе с
Таней из школы.
Целый час прождал он ее, стоя на углу возле лотка китайца. Липучки ли из сладкого
теста, грудой лежавшие на лотке, сам ли китаец в деревянных туфлях отвлек внимание
Фильки, но только теперь он был один и Таня ушла одна, и это было одинаково плохо для
обоих.
В тайге Филька бы знал, что делать. Он пошел бы по ее следам. Но здесь, в городе, его,
наверно, примут за охотничью собаку или посмеются над ним.
И, подумав об этом, Филька пришел к горькому заключению, что он знал много вещей,
которые в городе были ему ни к чему.
Он зная, например, как близ ручья в лесу выследить соболя по пороше, знал, что если к
утру хлеб замерзнет в клети, то можно уже ездить в гости на собаках – лед выдержит нарту, и
что если ветер дует с Черной косы, а луна стоит круглая, то следует ждать бурана.
Но здесь, в городе, никто не смотрел на луну: крепок ли лед на реке, узнавали просто из
газеты, а перед бураном вывешивали на каланче флаг или стреляли из пушки.
Что же касается самого Фильки, то его заставляли здесь вовсе не выслеживать зверя по
снегу, а решать задачи и находить в книге подлежащее и сказуемое, у которых даже самый
лучший охотник в стойбище не нашел бы никаких следов.
Но пусть Фильку считают собакой кому это угодно и пусть смеются над ним сколько
хотят, а на этот раз он все-таки сделает по-своему.
И Филька присел на корточки посреди улицы и проверил все следы, какие только видны
были на снегу. Хорошо, что это был первый снег, что он упал недавно и что по этой улице
почти никто не ходил.
Филька поднялся с корточек и пошел, не отрывая взгляда от земли. Он узнал их всех, кто
тут был, словно они прошли перед его глазами. Вот одинокие следы Тани, лежащие у самого
забора, – она шла впереди одна, стараясь ступать осторожно, чтобы не очень топтать ногами
этот слабый снег. Вот следы Жени в калошах и Коли – у него неширокий шаг, которому
только упрямство и придает отпечаток твердости.
Но как странно они себя вели! Сворачивали, подстерегали Таню и снова догоняли ее.
Похоже на то, что они смеялись над ней. А она все шла и шла вперед, и неспокойно было у нее
на сердце. Разве такие следы оставляет она на дворе у Фильки или на песке у реки, когда
вдвоем они ходят ловить окуней?
Но куда исчезла она?
Следы Тани кончались внезапно на месте, где не было видно ни крыльца, ни калитки в
заборе. Она, точно ласточка, поднялась прямо на воздух. Или, может быть, этот самый воздух,
темный от первого снега, увлек ее вверх, как лист, и кружит теперь в облаках и качает? Не
могла же она, в самом деле, перепрыгнуть через такой высокий забор!
Филька постоял секунду, потом пошел дальше по следам Жени и Коли – они шли рядом
сначала, а на углу расходились в разные стороны, не очень довольные друг другом.
«Они поссорились», – подумал Филька и вернулся назад, смеясь.
У забора он снова постоял в раздумье над следами Тани и поднял руку вверх.
«Да, на краю забора есть выступ, за который можно схватиться рукой. И у Тани сильные
ноги, – сказал себе Филька. – Но у меня должны быть вдвое сильнее. Иначе пусть
физкультурник наш закопает меня в землю живым».
И Филька, перекинув сумку с книгами, подпрыгнул так высоко, что старуха,