Page 27 - Дни и ночи

"Нет, не все,- подумал он.- Не все. Боже мой, как много и как мало все-таки всего было
и как, наверное, скучно и невозможно жить человеку, которому хоть на минуту покажется,
что у него уже все было..."
Он еще раз пересек комнату и, подойдя вплотную к Масленникову, положил руку на
его плечо.
- Слушай, Миша,- сказал он, не столько собираясь ответить ему, сколько отвечая своим
собственным мыслям.- Слушай, Миша. Нам с тобой никак нельзя умирать. Ну никак, простб
никак...
- Почему?
- Не знаю. Знаю только, что нельзя.
Вошедший связной сказал только одно слово: "Атакуют". Сабуров сел на диван, наспех
подвернул портянки, натянул сапоги и сразу же, привычным жестом попадая в рукава, надел
поверх гимнастерки шинель.
- Вот поспать и не успели,- сказал он Масленникову, застегивая ремень.
И Масленников почувствовал в словах капитана грустную и добрую иронию надо всем,
что только что вспоминалось и что все-таки так мало значило сейчас перед одним коротким,
но сразу заполнившим всю их жизнь словом: "атакуют".
VII
Сабуров, вернувшийся к себе после того, как известие о немецкой атаке на этот раз
оказалось ложной тревогой, так и не лег. Было пять часов утра самый тихий час суток.
Сабуров подошел к выломанной и занавешенной плащ-палаткой двери в коридор. Он хотел
позвать Петю, чтобы тот приготовил чего-нибудь поесть. Откинув плащ-палатку, он
остановился. Не замечая его, Петя и дежурный связист сидели рядом на полу и
разговаривали.
- Спрашиваешь, когда эта война кончится? - говорил Петя.- Как немца добьем, так и
кончится, а когда добьем - кто его знает...
- Ох, и далеко ж их гнать...- Связной пустил дым колечками и посмотрел в потолок.-
Далеко,- добавил он с выражением полной уверенности, что это именно так и будет. Видимо,
его огорчало только расстояние до границы.
Не желая, чтоб вышло, что он невольно подслушал их разговор, Сабуров опустил
плащ-палатку, вернулся, сел за стол и громко крикнул Петю. Петя немедленно появился в
дверях.
- Что-нибудь позавтракать сообрази.
- Есть сообразить,- отозвался Петя, и за плащ-палаткой стало слышно, как он возится,
погромыхивая котелками и консервными банками.
- Как раненые у нас? Все наконец вывезены? - спросил после молчания Сабуров у
Масленникова.
-Вечером оставалось еще восемнадцать человек,- сказал Масленников.Бомбежка - не
осколком, так камнем, не камнем, так стеклом.
- Да, в открытом поле лучше,- согласился Сабуров. Он досадливо поморщился, и на его
лице появилось злое выражение.
- А ведь, между прочим, вокруг Сталинграда обвод был,- заметил он.
- Я знаю, мне говорили...
- Там километрах в пятнадцати от города и рвов накопано, и окопов, и дзотов, и
бетонных колпаков наставлено. Масса народу, говорят, день и ночь работало, а драться там
так и не дрались.
- А почему?
- Если бы ты знал, Миша,- с грустью сказал Сабуров,- сколько я за год войны видел зря
нарытых окопов и рвов. Миллионы кубометров земли от самой границы и досюда зря
вырыты. А почему? Потому что часто выроем позади себя линию, а войска не сажаем туда
заранее, ни орудий не ставим, ни пулеметов ничего. По старинке думаем: отойдем и займем,
а немцы - раз! - и обошли и раньше нас там оказались... А окоп без человека - мертвое дело...